Noir - Борис Сапожников

— Теперь понятно, зачем я вам нужен, — усмехнулся Руфус. — Вы ознакомились с моей работой по кардинальной перестройке энергосистемы столичного урба. Здесь понадобится семь электростанций нового типа в определённых местах. Их я укажу, когда ознакомлюсь с картой урба.

Он прервался на секунду, с сожалением взглянув на каменное дерево и кристалл с заключённой в него фигурой.

— Я хотел подарить людям почти бесплатную электроэнергию, а выходит, что мой проект стал основой для нового макроорудия.

— Сейчас такое время, когда деньги на реализацию подобного проекта могут дать только военные.

Но Руфус словно и не услышал его. Он продолжал смотреть на кристалл и таинственную фигуру, заключённую в нём.

— Вы наблюдали за поведением объекта во время накопления энергии. — Руфус не спрашивал, он знал, что Легаре лично проводил наблюдения. Профессор просто не доверил бы это никому другому. — Что с ним происходило?

— Он открыл глаза, — ответил Легаре. — Точнее приоткрыл их, пока мы подавали энергию, а после снова «уснул». Мы используем этот термин за неимением лучшего.

— А что он такое? — задал Руфус вопрос, который вертелся у него на языке с того самого момента, как он вышел из кабинки лифта.

— Есть только одно предположение, — усмехнулся Легаре, понимающий, что Руфус отлично знает ответ на свой вопрос, — это один из Предтеч.

«Континенталь» занимал несколько этажей в большом здании вроде того, где держал свою контору я, только находилось оно в районе повыше. И тень от строящейся сверхпушки не падала на него большую часть дня. Сейчас это было едва ли не самым главным преимуществом в нашем урбе. Чудовищный ствол довлел надо всем, заставляя жителей и особенно гостей города то и дело коситься на него. Казалось, это покрытое паутиной лесов чудовище, растущее день ото дня, пожирает само небо, накрывая своей тенью на весь урб.

Будучи солдатом я насмотрелся на сверхпушки, однако столь чудовищного триумфа бесполезности, как то, что строилось у нас, мне видеть ещё не доводилось. Из него что, по альбийскому побережью палить собрались? Если судить по увеличивающейся длине ствола, видимо, так оно и было. Все готовились к грядущей войне как могли, и никто даже не пытался делать вид, что её можно избежать. Большие игроки в открытую грозили друг другу, устраивая учения морских и воздушных флотов, ну или строя такие вот суперпушки.

Перед дверьми здания организовали пропускной пункт. Ещё неделю назад о таких никто и подумать не мог, однако с тех пор произошло слишком много всего. К примеру, несколько взрывов в людных местах, за которые публично взял на себя ответственность некий Равашоль, представлявшийся едва ли не главой всех анархистов Аурелии. На воздух взлетели казармы ополчения, два полицейских участка, районное управление жандармерии и два кафе. По слухам, в кафе пытались арестовать идущих на дело анархистов, и те предпочитали взрывать себя вместе с окружающими, лишь бы не достаться в руки властям. Так что теперь по улицам урба разъезжали конные патрули, шагали наряды вооружённых пистолет-пулемётами жандармов, а на входах в крупные конторские здания полусонных вахтёров сменили крепкие ребята из частных охранных компаний. Ну и заграждения добавили, скорее для собственной уверенности, нежели для безопасности тех, кто трудился внутри.

Вход в здание, где располагался «Континенталь», стерегли двое крепких парней в полувоенной форме и с эмблемами самого детективного агентства на груди. Наш патрон был достаточно ушлым малым и успел подсуетиться. В первые же дни, что последовали за взрывами, когда в урбе царила форменная паника, он успел организовать частную охранную компанию под эгидой «Континенталя». Само собой, именно её бойцы охраняли теперь здание, в котором располагалось ведущее представительство детективного агентства. Судя по загару на лицах парней, оба успели не так давно послужить в Безымянном легионе, причём в африйских колониях. Пояса обоих оттягивали дубинки и расстёгнутые кобуры с пистолетами Лендера. Я недолюбливал их, предпочитал отечественному производителю заокеанского, считая, что ариши делают пистолеты куда лучше, чем кто-либо в Аурелии.

Я предъявил охранникам своё удостоверение, и меня пропустили без лишних вопросов. Внутри здания ничего не изменилось — всё тот же пустой холл и пять дверей лифтов, у которых постоянно толкутся люди. Те, кто проектировал это здание, то ли намерено поиздевались, то ли просто не могли подумать, что в урбе скопится столько народу, что пяти лифтов не будет хватать на всех. Одно хорошо — «Континенталь» оплачивал отдельный подъёмник для своих сотрудников, так что ждать мне не пришлось ни минуты.

Крепкий полуорк кивнул мне, когда я предъявил и ему своё удостоверение, и, закрыв дверь, дёрнул рычаг, установив его на самое верхнее деление короткой шкалы. Лифт плавно поехал. Мне оставалось всего несколько минут гадать, зачем меня вызвали в центральное представительство «Континенталя». Я подозревал, что это как-то связано с расследованием, которое я веду для инспектора надзорной коллегии Дюрана, но не мог взять в толк, что от меня понадобилось руководству. После Отравилля обо мне вообще редко вспоминали, словно я какой-то скелет в шкафу, по недоразумению ещё живой и довольно активный. Расследование шло, признаться, не слишком успешно, но очень сильно сомневаюсь, что меня сегодня выдернули сюда ради отчёта. Да и не имел я права никому ничего рассказывать, таковы были условия контракта, заключённого надзорной коллегией с «Континенталем». Отчитывался я одному лишь Дюрану.

Выйдя из лифта, я оказался в привычном коридоре с дверьми направо и налево. Это был верхний этаж из занимаемых агентством, и здесь располагались только разного рода управленцы и сам патрон — глава представительства «Континенталя» в нашем урбе. Именно к нему — в самый конец длинного коридора — мне и надо было. Я с уверенным видом, с каким обычно шагал по порту вечерней порой, прошёл до самой двери с посеребрённой табличкой, на которой витиеватыми чёрными литерами было выгравировано «Сириль Робишо».

Я без стука вошёл в приёмную патрона, где меня встретила очередная неизменно очаровательная секретарша. На сей раз с длинными тяжёлыми локонами, словно отлитыми из золота, и игривой родинкой, а может, и мушкой, на щёчке. Она улыбнулась мне с отработанной приветливостью, я ответил куда более искренней улыбкой.

— Вам назначено? — поинтересовалась секретарша.

— Само собой, — ответил я, без малейшей застенчивости разглядывая её грудь. — Патрон лично звонил мне и велел прибыть без задержек.

— Одну минуту, я уточню у мсье Робишо на ваш счёт.

— Будьте любезны, — расплылся я в ещё более широкой улыбке, и когда девушка поднялась и направилась к двери кабинета Робишо, добавил банальность: — Вам говорили, что ваши волосы как будто отлиты и чистого золота?

— Неоднократно, — был ответ, и я понял, что, в отличие от многих других секретарш Робишо, эта барышня точно знает себе цену.

Патрон менял их раз в несколько месяцев, я же так редко бывал в главном представительстве, что никогда не заставал за столом одну и ту же девушку.