Грёзы и чернила - Джинкс Моро

сквозь землю провалилась. Еще час назад лежала во внутреннем кармане, а теперь там ветер свистел, а пальцы загребали пустоту.

Над головой зеленые лозы переплетались между собой, как клубок гадюк, тянулись к Майре, подрагивая от нетерпения. Шипы, видневшиеся между резными листьями, все росли и росли, пока не оказались размером с детскую ладошку.

В голове лихорадочно крутились обрывки мыслей: “сейчас меня растерзают” и “где же эта чертова визитка!”, а боль в животе, нудная и тянущая, стала острой и сводящей с ума. Да еще и жуткое ощущение, что за ней наблюдают, не отступало. Майра вскинула глаза, следуя за предчувствием — на подоконнике за кованной решеткой светились два золотых глаза.

Острый шип царапнул подбородок, и Майра в панике дернула карман за молнию. Лозы нависли над ней зеленым облаком, готовые вот-вот сожрать, растерзать, стереть с лица земли.

Визитка нашлась в самый последний момент — юркие лозы уже обернулись вокруг ее рук и шеи, затягиваясь удавкой.

— Меня ждут! — выдохнула Майра, вскидывая кулак с зажатой в нем карточкой. Виноград помедлил, а затем неторопливо втянул шипы и гибкие, сильные ветви, а дверь распахнулась сама по себе. Золотые глаза, наблюдавшие за ней из окна, погасли.

Но Майра не торопилась пересекать порог. Все, что было связано с Орфеем, нахальным и великолепным, внушало ей инстинктивный страх. Вот она и топталась под дверью, надеясь набраться храбрости и сделать шаг вперед.

Солнце почти скрылось за горизонтом, Сливовая улица утопала в тенях, и та же тьма царила в ее голове. Мутило, и Майра прижала руку ко рту, надеясь сдержать тошноту.

С крыльца открывался живописный вид на обстановку и самого хозяина дома. Орфей прогуливался вокруг крепкого деревянного стола в кухне, задумчиво покачивая головой. Закатанные до локтя рукава обнажали руны и символы, выведенные чернилами по смуглой коже, в кармане его фартука из черной ткани торчали акварельные кисточки и павлиньи перья. Майра фыркнула — какая глупость! Рисует он, что ли, на досуге?

— Долго тебя еще ждать? — недовольно проворчал чародей, не удостаивая пожирательницу снов взглядом. — Входи уже, ты опоздала на пятнадцать минут.

Ей очень хотелось возразить, что она пришла вовремя, но что-то безо всякого стеснения толкнуло ее в спину, и она влетела в холл, едва удерживаясь на ногах.

И ее вывернуло на пушистый ковер черной жижей, вязкой и мутной.

Внутренности горели огнем, пока она все исторгала и исторгала из себя неизвестную мерзость. Казалось, в ней открылся неисчерпаемый резервуар, о котором она и понятия не имела до этой секунды, и горечь продолжала литься из ее желудка, заливая белый ворс.

Майра не знала, сколько времени прошло — в ушах шумело, глаза застилало пеленой, а когда зрение прояснилось, то она увидела перед собой пару высоких ботинок, идеально зашнурованных и начищенных.

Орфей наблюдал за ней сверху вниз с изрядной долей любопытства, словно она была радужным жуком-скарабеем, по нелепой случайности попавшим в его дом.

— Еще сорок восемь секунд, и пришлось бы объясняться перед Шабашем, что делает мертвая пожирательница снов у меня на крыльце, — маг сверился с наручными часами и расплылся в издевательской улыбке, — Говорил же, это не амброзия.

— Ты знал! — захрипела она, утирая рот и поднимаясь на ноги. Ее терзала боль, такая мучительная, что хотелось освежевать себя без наркоза, лишь бы это не продолжалось.

Орфей прищелкнул языком, пожимая плечами.

— Возможно. Просто подумал, что твоему нанимателю не было никакого смысла оставлять тебя в живых, но и самому убивать могло оказаться слишком хлопотно. От ауры чужой смерти не так просто избавиться.

Он оглядел беспорядок, который Майра устроила в его прихожей, и разулыбался:

— Но защита моего дома оказалась сильнее, чем яд, который ты приняла. Умойся, у нас много дел.

Она покачала головой и тут же наткнулась на два золотых глаза, которые таращились на нее — теперь с уже знакомой лестницы на второй этаж. Только два глаза — и больше ничего. Пойманные на горячем, они тут же испарились в воздухе, не оставив ни следа.

— Сумасшедший дом, — бормотала позже Майра себе под нос, брызгая в лицо прохладной водой в крохотной ванной под лестницей. Там не было ничего, кроме старомодного умывальника и десятка шкафов с сотней маленьких ящиков. Майра украдкой заглянула в один из них, пользуясь тем, что дверца была неплотно закрыта, и темнота внутри зарычала на нее, завыла призрачными голосами. Она вспомнила их — те же голоса скулили в ночи, когда она пришла сюда за воспоминанием Орфея. Тогда она приняла шум за отголоски ночной жизни Столицы, но теперь все встало на свои места. Что бы ни хранил Орфей в своей уборной, оно вряд ли было безопасно для тех, кому не терпится сунуть свой любопытный нос в чужие дела.

На выходе ей в ноги бросился кот. Огромный, размером с капибару, обросший свалявшейся рыжей шерстью, и золотые глаза огнем горели в сумерках неосвещенного коридора. Клыки у зверя росли длинные и изогнутые, и навевали мысли о саблезубых тиграх и прочих доисторических тварях.

Майра грешным делом подумала, что кот вот-вот бросится на нее. Слишком уж враждебно он зыркал снизу вверх и перебирал задними лапами, примеряясь к прыжку. Но, к счастью, из комнаты по соседству послышался строгий голос Орфея:

— Бурбон, если ты не будешь вести себя прилично, снова отправишься к тетушке на болота.

Кот навострил уши и совсем по-человечески фыркнул в ответ — и у Майры отвисла челюсть. Оборотень?

Впрочем, Бурбон уже потерял к ней всякий интерес и удалился вверх по лестнице, покачивая пушистым хвостом. Кажется, он считал себя единственным хозяином в доме номер четыре по Сливовой улице и вел себя соответствующе — нагло и высокомерно.

— Твоего кота зовут Бурбон, — констатировала она, заходя в столовую. Орфей кивнул, переставляя на столе десятки колб и мензурок, меняя их местами в только ему известном порядке. Волосы он собрал в хвостик на затылке, но короткие прядки по-прежнему упрямо лезли в глаза, и Орфей раз за разом отмахивался от них, как от надоедливых мух.

— Почему?

Маг кинул на нее озадаченный взгляд и спросил:

— А как еще?

Действительно, какие могут быть еще варианты? Где-то в отдалении кто-то засмеялся, хрипло и самодовольно. Бурбон, кажется, был в восторге от ее наивности.

— Встань здесь, — приказал Орфей тоном, который не располагал к спорам. Майра беспрекословно замерла посреди столовой, руки по швам, спина прямая, точно палку проглотила.

Орфей обходил ее по кругу, рассматривая через плоский зеленый камень на золотой цепочке, и что-то мычал себе