Грёзы и чернила - Джинкс Моро

с неловким смешком. Она и сама не знала, зачем полезла не в свое дело, но кровь, пропитавшая ее шарф, и боль на лице девы-Древней, не могли оставить ее равнодушной. Майра, конечно, монстр, но…

— Спасибо, но никаких сделок. Однажды меня уже обманули.

Кто знает, чем Древние могут отплатить за доброту? Они коварны и жестоки. Майра убедилась в этом на собственном опыте.

— Мы не умеем лгать, — буднично, словно они беседовали о погоде, сказала Древняя и улыбнулась. — И если я говорю, что однажды мы сочтемся, так и будет.

Через минуту она уже скрылась на парковке рядом с кафе, прихрамывая и напевая себе под нос. Майра смотрела ей вслед, катая на языке новое, незнакомое на вкус имя — “Айя”. И еще фразу, брошенную девой вскользь: “Мы не умеем лгать”.

Тихий стук отвлек ее — Орфей манил к себе из-за разбитого стекла витрины. Туман сгинул, оголив внутренности кофейни — сплошь сломанные стулья и растрепанные гости. Что бы тот бородач ни натворил, они были явно не в восторге. Даже саблезубый бармен с хмурым лицом протирал бокалы с плохо сдерживаемой яростью.

— Древние же не умеют лгать? — спросила Майра прямо, вернувшись внутрь. И удостоилась сразу десятка возмущенных взглядов со всех сторон.

Орфей поморщился, качая головой:

— Нет, конечно. Лукавить, недоговаривать, пускать пыль в глаза, чтобы отвлечь от сути, — это все про них. Прямая ложь? Исключено.

Майра перевела дыхание, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее.

— Тот Древний сказал мне, что в склянке амброзия. Что она сможет вылечить мой голод.

— Так.

— Но там был яд.

— Верно, — чародей кивнул, медленно проводя языком по обветренным губам.

Она вперилась в мага взглядом, надеясь, что до Орфея простая мысль дойдет раньше, чем она озвучит ее сама.

— Он солгал тебе, — медленно ответил маг, и лицо его помрачнело, словно собрав кусочки головоломки, он оказался в тупике. — Он солгал.

Майра закивала, радуясь его сообразительности:

— Именно, а значит…

— Это был не Древний.

Сон пятый. Призраки прошлого

Орфей выразился ясно — сидеть тихо и не высовываться.

“Он уже знает, что мы его ищем, и попытается убрать тебя. Снова”.

Майра сомневалась, что хоть кому-то в Столице, кроме Орфея, есть до нее дело. Но почти сразу же вспомнила, что “Древний” действительно уже пытался ее убить. И план его был хладнокровным и расчетливым, точно партия в шахматы. Пожирательница снов оказалась маленькой черной пешкой, чей удел был до смешного трагичен: ей полагалось стать съеденной ферзем в первые же минуты матча.

После стычки в кафе они с Орфеем прошли вместе до моста, перекинутого через обмелевшую реку, как будто были не в силах расстаться. Сливовая улица пролегала совсем в другой стороне, но Орфей упрямо шел вперед, как будто домой не торопился, а Майра — за ним, спотыкаясь и пригибая голову, чтобы увернуться от мокрого, липкого снега, зарядившего после полуночи.

Они постояли у набережной, глядя на огни, мерцающие на противоположном берегу. Орфей, небрежно облокотившись на парапет, снова ковырялся в телефоне, беспрестанно отправляя и получая сообщения, а Майра гладила серый шершавый камень, не отводя глаз от темной спокойной воды внизу.

Это было не безопасно. В столичных водоемах обитали русалки, плотоядные хитрые бестии, которые чувствовали чужой взгляд, как акула ощущает пролившуюся кровь в ее охотничьих угодьях. Они обязательно покажутся, стоит только подождать.

— Не вздумай высовываться, — голос Орфея был так слаб, что его сразу же унес ветер. Но Майра расслышала и тут же возмутилась — с какой это стати? Она не ребенок, которому нужно указывать, что делать.

— Сама разберусь, — буркнула она, но тут же ощутила, что в волосах сжимаются невидимые пальцы. Боль вспыхнула у основания черепа, как будто кто-то без лишних сантиментов тянул ее за волосы, вынуждая запрокинуть голову.

Она скосила глаза, стараясь не издавать ни звука, и вот оно — Орфей запустил одну руку в карман своего пальто. Он не угрожал. Ему и не надо было — действия всегда были лучше и доходчивее слов.

Майра упрямо поджала губы, чувствуя, как печет корни волос. А потом кивнула, смиряясь. Говорить себе, что скоро все закончится, и она снова станет свободной, было слабым утешением, но другого у Майры и не было.

— Я позову, когда ты понадобишься, — бросил Орфей, почти равнодушно, прежде чем развернуться и уйти. — Сиди тихо и не высовывайся.

Пришлось подчиниться.

Вернувшись домой, Майра прошла мимо своей спальни и свернула в узкий коридорчик, ведущий во вторую комнату. Мало кто знал о ее существовании, даже настоящие хозяева квартиры. Размером она была чуть больше коробки из-под холодильника, дверь пряталась за разросшимися пальмами в кадрах, которые Майра раз или два в месяц поливала спитым чаем.

Но там она хранила все самое дорогое, чем только могла владеть пожирательница снов. Ее коллекцию воспоминаний.

Створка снова заедала, пришлось выбить хлипкий замок, но почти сразу же он, скрежеща, встал на место. И как бы Майра не ненавидела и не боялась волшебства, было сложно отрицать, что иногда оно бывало весьма кстати.

Она прошла внутрь, мимо стеллажей, притертых так плотно друг к другу, что невозможно было сказать, где заканчивается один и начинается второй. Полки были усыпаны стеклом: флаконы, банки, графины, тяжелые вазы. Полные и пустые, покрытые пылью и совсем новые.

Воспоминания, распакованные по своим стеклянным клеткам, мягко светились в полумраке, подзывая подойти, взглянуть пристальнее. Их вспышки, то появлявшиеся, то угасающие, походили на свет подъезжающего поезда в тоннеле метро, на болотные огни, что заманивают путников все глубже в топи, откуда им уже никогда не выбраться.

Майра опустилась на стул, стоящий посреди тесной комнатушки и сделала глубокий вдох.

Первое воспоминание она продала случайно. По ошибке. По началу она их просто собирала. Милая маленькая коллекция, ничего серьезного. У Бая и Саи они были гораздо обширнее — осколки памяти смертных они сортировали по ящикам с бирками и обожали на досуге обмениваться самыми примечательными образцами. Продавать их? Нет, никто из пожирателей снов и думать не мог, чтобы зарабатывать чем-то подобным. Майра, если бы ей задали подобный вопрос, непременно бы решила, что спрашивающий бредит.

Но тем вечером многие были не в своем уме. Все начиналось как обычная вечеринка в “Кроличьей Норе” — громкая музыка и много алкоголя, губительного для смертных. Майра не спрашивала, что именно было в ее бокале, но к полуночи она обнаружила, что изрядно на веселе, а голова кружилась от легкой эйфории. Лица окружающих ее людей смазались, как