Летние истории - Миэко Каваками
Шрифт:
Интервал:
Выждав некоторое время, я попробовала нарушить молчание — спросила у Мидорико, не перестаралась ли она с соевым соусом. Но ответа я не получила. В зале по-прежнему слышались звуки из кухни, благодарные реплики уходящих посетителей: «Спасибо, было очень вкусно!» — и ответы официантки: «Вам спасибо!» Мы молча доедали то, что осталось на столе, окруженные облаком ярких и пестрых звуков, доносящихся из телевизора.
Мы с мамой опять поругались из-за денег. Помню, в прошлый раз мы поругались еще сильнее, и на эмоциях я брякнула, что, может, зря она меня родила. Я еще тогда подумала, что нельзя такое говорить, просто вылетело само. Мама, конечно, рассердилась, но ничего не ответила, замолчала, и все. Мне было так стыдно…
Я решила на некоторое время перестать с ней разговаривать. Любые наши разговоры всегда заканчиваются ссорой. Что, если я опять случайно скажу что-нибудь ужасное… Мама столько работает, так устает. И это все во многом из-за меня, да нет, на сто процентов из-за меня. Меня это прямо убивает. Хочется поскорее стать взрослой. Я буду работать изо всех сил, чтобы мама ни в чем не нуждалась. Но пока что мне неоткуда достать деньги. Поэтому надо хотя бы поддерживать маму, не расстраивать ее. И даже это у меня не выходит. Иногда прямо слезы на глаза наворачиваются.
Когда я окончу начальную школу, будет еще средняя. Целых три года. А потом меня, наверное, уже могут взять на какую-нибудь работу. Но на такой работе вряд ли будут платить приличные деньги. Чтобы жить как нормальные люди, надо получить профессию. У мамы вот ее нет. Профессия обязательно нужна. В библиотеке много книжек о том, как выбрать профессию. Начну с них. Эх… в последнее время я даже не могу заставить себя мыться вместе с мамой, хотя она зовет меня с собой. Кстати, а ведь та прошлая ссора (еще до того, как мы поругались из-за денег) произошла как раз из-за ее работы. Мама тогда поехала на велосипеде на работу в своем жутком фиолетовом платье с золотой бахромой. Мой одноклассник увидел ее в этом наряде и стал при всех смеяться надо мной, что у меня такая мама. Нет бы взять и сказать ему: «Что ты несешь, придурок? Заткнись, или я тебе врежу!» Но я только засмеялась вместе со всеми, чтобы не обострять ситуацию. Потом уже, когда мы с мамой ругались по этому поводу, у нее вдруг сделалось странное лицо: не то она страшно сердится, не то вот-вот заплачет. И она воскликнула: «Ну что я могу сделать! Нам с тобой надо на что-то жить!» А я ей в ответ: «Я же не виновата, что родилась! Ты сама захотела меня родить».
Но потом я поняла. Мама ведь тоже не виновата в том, что она родилась…
Я для себя уже решила: у меня никогда, никогда-никогда не будет детей. Я хотела тогда извиниться перед мамой. Правда очень хотела. Но пока я пыталась подобрать подходящие слова, она уже ушла на работу.
5. Время вечерних историй
Когда мы вернулись домой, Макико уже снова смеялась и щебетала как ни в чем не бывало. Чтобы поддержать ее, я тоже старалась отвечать весело и улыбаться как можно шире. Исподтишка я наблюдала за Мидорико. Та сидела на полу возле своего рюкзака, подтянув коленки к груди, и быстро-быстро строчила что-то в большом блокноте.
— Давненько мы с тобой не пили вместе, Нацуко!
С этими словами моя сестра достала из холодильника несколько банок пива, которые мы купили в мини-маркете на обратном пути, и теперь расставляла их на столике.
— Ну, сегодня все наверстаем! — откликнулась я, высыпая из упаковок на тарелки закуску — микс из рисовых крекеров с арахисом и кусочки вяленого мяса.
Ополоснув бокалы, из которых днем мы пили чай, я уже собиралась наполнить их пивом, как вдруг раздалось непривычное «динь-дон».
Мы с Макико переглянулись.
— Это к нам?
— Не знаю, — пожала плечами я. — Но звонок я точно слышала.
— Да, я тоже.
Тут позвонили снова. Да, это определенно в дверь. Я взглянула на часы. Самое начало девятого. Но ко мне и днем-то никто не ходит. Я была дома и ничем предосудительным не занималась, но все равно инстинктивно напряглась. Стараясь не дышать, я на цыпочках прокралась через кухню к входной двери и заглянула в глазок. За дверью стояла женщина, но большего через линзу, подернутую мутной плесенью, я разглядеть не могла. Мне очень хотелось сделать вид, что никого нет дома, но это не имело смысла: сквозь тонкую дверь нежданная гостья наверняка уже услышала и звуки телевизора, и наши голоса. Так что оставалось только смириться и тихонько спросить: «Кто там?»
— Вы извините, что я так поздно…
Чуть приоткрыв дверь, я смогла разглядеть женщину получше. Прическа скорее мужская — открытый лоб, коротко стриженные волосы, все в мелких, слегка растрепавшихся завитках. Лет пятидесяти — шестидесяти. Брови, нарисованные коричневым карандашом, на несколько сантиметров выше, чем следовало бы. На ногах — пляжные сандалии и спортивные штаны, вытянутые на коленках и заметно выцветшие. Зато футболка — белоснежная и явно новенькая. С нее мне подмигивал и посылал сердечки огромный Снупи. Надпись на английском в облачке гласила: «Да, я не идеал, но с тобой обязательно им стану!». Я уже собралась спросить женщину, что ей нужно, но она меня опередила:
— Извините, конечно, что беспокою вас в такое время, но я по поводу арендной платы.
— Ой… — вздрогнула я. Потом оглянулась и, пролепетав: «Извините, сейчас…» — протиснулась на лестницу, неловко прикрыв за собой дверь.
— Все-все, я слушаю.
— У вас что, гости? — заинтересованно прищурилась женщина.
— Да это так, родственники приехали ненадолго…
— Ну вы уж простите, что я вас отвлекла. Я звонила, но вы же к телефону не подходите.
— Это вы меня простите, так вышло, я была занята… — извинялась я, попутно припоминая, что за последние дни мне и правда несколько раз звонили с
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!