Последние ратники. Бросок волка - Антон Скрипец

свет помогал лучше рассмотреть все, что творится в доме. Однорукий первым увидел, как приоткрылась крышка подпола. Сначала совсем незаметно, едва на два пальца. И совсем бесшумно. Если бы не свет из окна, движения этого наверняка б не заметил. Значит, подкоп.

Выходит, о хибарке этой тати знали побольше Хрома. Пролучается, ждали?

Пока прикидывал что, да как, взгляда с крышки не отрывал. Она поднялась чуть выше, вновь замерла, а затем, полностью откинувшись, легла на пол. Из темного зева показалась косматая голова. Она осмотрелась по сторонам, нагнулась и кивнула кому-то внизу. Затем ее обладатель, осторожно поднялся наверх. За ним проследовали еще несколько гостей.

Трое двинулись в сторону горницы, где притаился Котёл. Остальные принялись хозяйничать вокруг стоящих у самого прохода походных мешков. Похоже, не задумались над тем, чего это вдруг их свалили у входной двери. А напрасно. Для того, между прочим, они туда и были брошены — отвлекать внимание незваных полуночников. Потому что проверять, не затаился ли кто на полатях, нависших аккурат над ним, гости не стали. Опять-таки, зря…

Самый прозорливый из всех нагрянувших в хату татей заметил перевернутую скамью. Осторожно приближаясь к подозрительной утвари, он поводил бородой из стороны в сторону, точно держащая нос по ветру гончая. Выругавшись про себя, староста сподручнее ухватился за рукоять палицы, проверил, не скользит ли она в ладони, подобрал под себя ноги и, тихо вдохнув сквозь зубы, кинулся вперед.

Единственным ответом татя на внезапно выпрыгнувшее из ночной тени лихо стали беззвучно раззявленный рот, дико вытаращенные глаза да метнувшиеся вверх руки. Не теряя попусту времени на лишний замах, Хром крутнул кулак с зажатой в нем булавой, и она, прогудев, врезалась в живот гостю. Тот охнул и бухнулся на колени. Следующий удар пришелся по затылку.

Остальные визитёры оказались куда более расторопными. Староста едва успел уклониться от богатырского замаха, с которым рассек воздух в вершке от его головы широкий топор. Протяжно ухнув, лезвие воткнулось в стену. Хорошее такое лезвие, добротное, совсем не для колки дров. Пропустив мимоходом эту мысль, Хром успел подставить палицу под рубящий удар еще одного дорогого гостя. Вжикнув по железному навершию, отточенная литовка, переделанная каким-то умельцем в некое подобие сабли, по касательной ушла в сторону. Но ее хозяин равновесия не потерял, как должен был по идее сделать обычный лапотник и на что рассчитывал Хром. Мало того, он даже попытался достать вертлявого калеку обратным махом.

Калека в суматохе не увидел, как ещё одного татя бесшумно сгребли две огромные ручищи. Котел никак не ожидал, что разбойнички возникнут словно бы из ниоткуда прямо посреди хаты. Правда, прежде, чем удивиться, он вздернул свою внушающую уважение наружность и хапнул обеими руками ближайшего. У того с реакцией дела оказались похуже, поэтому в первый миг он ничего сделать не успел, а во второй — не смог. Его подняло, встряхнуло, сдавило и словно перемололо. Руки повисли вдоль тела малопригодными плетьми, из них беспомощно вывалился нож-переросток.

Котел разжал хватку, повернул посетителя к себе. Тот только и успел, что осклабиться, как волк на охотника. «Маловато зубов, — промелькнула дурацкая мысль. — Ну, и не жалко». Он впечатал пудовый кулак прямо в неприветливое лицо. Но насладиться плодами победы не успел. С тонким вжиком пропоров воздух, что-то звякнуло о его грудь. Прежде, чем это случилось во второй раз, грузное тело в удивительной резвостью кинулось в сторону. Рука метнулась за голенище сапога, выхватила оттуда тонкое жало припрятанного стилета и метнула его в темный провал подпола. Там что-то хэкнуло и грузно грохнулось с приставной лестницы вниз.

Шумная возня в горнице не могла не привлечь внимания любителей поживы. Они нестройной стаей рванули на звуки схватки. Далеко не убежали. Прямо сверху, с полатей, проверить которые нужно было бы в первую очередь, на них свалилось что-то твердое и тяжелое. Двое тут же опрокинувшись на пол, да так с него и не поднялись. Зато с кошачьей ловкостью прямо с их недвижимых тел на оставшихся ночных удальцов скакнул черной тенью какой-то нечистый дух. Хотя изогнутая сабля в его руках выглядела совсем обычной, человечьей. Блеснув в неверном ночном свете холодным отливом, она коротко свистнула. Ближайший к ней тать с булькающим хрипом завалился набок. Следующий выпад кривого клинка к удивлению оказался отбит. Неловко вскинутый топор оборвал невесомый полет железного жала. Но только в первый раз. Прочертив в воздухе причудливый узор, клинок полоснул разбойника по ноге. Тот громко вскрикнул и с хриплыми проклятиями схватился за вспыхнувшую горячей болью рану. О топоре сразу же забыл, бросив его на пол и пытаясь отковылять в сторонку — чтобы не мешать двоим оставшимся ватажникам проткнуть эту вертлявую заразу. Но они, похоже, совсем не собирались продолжать схватку. Даже не подумав вступиться за раненного собрата, станишники бросились к распахнутому лазу подпола. Один даже успел там скрыться — прыгнул вниз, понимая, что времени на возню с лестницей попросту нет. Второму повезло меньше. Стегнувшая по ногам боль швырнула его на пол, а потом что-то хрястнуло по голове.

Хром возился с лесным разбойником, закованным в потертый, но все же крепкий кожаный панцирь и размахивающим боевой секирой явно со знанием дела. Его незадачливого сотоварища бывший дружинник уложил с гораздо меньшими хлопотами: увернулся от широкого маха изуродованной косы и, уже точно зная, что сейчас последует обратное движение, упредил его. Бухнул палицей по ладони, сжимавшей некогда мирный крестьянский инструмент. Рука мерзко хрустнула, клинок-недоделок беспомощно звякнул об пол, а его хозяин, помедлив краткий миг, пронзительно заорал. Жалеть его было недосуг. Хром едва-едва успел уклониться от прямого выпада обухом топора, который должен был как минимум сломать ему нос. Не достав однорукого, тать выбросил вперед другой конец секиры, который венчал железный набалдашник. Увернуться от этого взмаха староста не успел. Удар пришелся в живот и словно все там оборвал. Острая боль скрутила в три погибели, и только вдолбленное в тело многими годами воинское чутье заставило, не разгибаясь, завалиться на бок и откатиться. Секира, просвистев чуть не перед самым носом, плотоядно воткнулась в половицу. Бил этот мясник со знанием дела. Да и статью от обычного лесного оборванца отличался разительно: невысокий, крепкий, широкоплечий, в ладно подогнанной под квадратную фигуру броне, с острым клином аккуратной бороды. Движения скупые, но точные и уверенные, по всему видать — отточенные годами. Одним из таких ночной тать вырвал из пола топор, отколов от ладно подогнанных досок длинную щепу, и очертил им над головой круг. Чем