Прирожденные аферисты - Сергей Зверев

– Хорошо. – Баграм положил рюкзак на землю. Развязал его. И извлек свой мясоразделочный тесак.

– У, бля, – с уважением присвистнул кто-то из толпы.

– Ну, это ты зря, орел горный. – Глаза фиксатого стали похожи на щелочки. – Не поможет тебе твой меч-кладенец. И не таких видели…

Баграм напрягся. Сейчас был момент, когда решается все. И он произнес примирительно:

– Слушайте, люди. У нас гостей по-другому принимают. Стол накрывают. Мы вас уважаем. По своим делам приехали. Лишних забот не доставим.

Фиксатый продолжал буравить его взглядом. Оценив телосложение и пластику движений пришельцев, он уже понял – в случае драки легкой победы не будет. Ну, в итоге забьют поселковые пришельцев колами или нож воткнут в спину. Но это мокруха, за нее не похвалят. Да и на тот свет кавказцы парочку человек с собой прихватят. Но и отступать нельзя – авторитет тяжело нарабатывается, а потерять его две секунды. Надо искать выход из положения.

– И к кому приехали, гости дорогие? – с насмешкой произнес он.

– На улицу Дзержинского, – пояснил Баграм миролюбиво.

– К кому, а не куда!

– К Варнаку.

Фиксатый задумчиво посмотрел на кавказца и произнес:

– Пошли, провожу. Но если что не так, то… То у нас найдется местечко, где вас закопать…

«МИД СССР вручил МИД КНР ноту протеста по поводу нарушения Китаем советской границы в районе Тасты Казахской ССР, – произнес диктор. – Китайская сторона продолжает политику нагнетания напряженности».

Маслов скривился, как от зубной боли. Он служил пограничником и представлял, что такое защита государственной границы. Цепь провокаций со стороны КНР все не прекращалась. После прихода к власти Хрущева китайские коммунисты записали СССР в ренегаты и фактически порвали с бывшими лучшими друзьями всякие отношения. В середине шестидесятых годов китайцы стали предъявлять территориальные претензии и объявили, что СССР встал на путь социалистического империализма.

В этом году 1 марта китайские войска вторглись на приграничный остров Даманский в Хабаровском крае. Получив отпор, откатились. Было официальное жесткое заявление Советского правительства. В прессе проскальзывало, что бои были серьезные, появились статьи о героизме пограничников, но подробности военного противостояния не раскрывались. А Маслов от своего приятеля – майора-пограничника – знал, что у наших военных были жестокие боестолкновения с китайцами с применением бронетехники и артиллерии. Точку поставили массированные удары советских систем залпового огня «Град», перемоловшие передовые китайские части. В результате погибло более пятидесяти советских военнослужащих и от тысячи до трех тысяч китайцев.

Однако китайцы никак не угомонятся, и на границе звучат автоматные очереди. Два коммунистических государства зависли на грани войны. И было понятно, что, если на Советский Союз попрет многочисленная фанатичная китайская орда, это вполне может кончиться применением ядерного оружия. Между тем и США не дремали. Завязнув во Вьетнаме, американская военщина почти в открытую разрабатывала планы ядерной атаки на СССР. То ли янки на самом деле свихнулись, то ли давили на нервы – было непонятно. Но факт остается фактом. СССР 1969 года жил в ощущении полной внутренней стабильности и вместе с тем стоял перед перспективой большой войны…

Подполковник Верзилин выключил радио и жестом пригласил Маслова и Крикунова присаживаться на обитые черной кожей стулья.

Большую часть небольшого кабинета старшего следователя СУ МВД СССР занимал огромный старомодный двухтумбовый резной стол, покрытый зеленым сукном, – наследие хозяйственной службы НКВД.

В кабинете был идеальный порядок. На подоконнике фикус в аккуратном горшке. Шторки белые, выстиранные и выглаженные. На стенах ничего лишнего – только портрет Генерального секретаря ЦК КПСС Л.И. Брежнева при всех геройских звездах и регалиях, а на противоположной стене портрет Дзержинского, выковавшего карательный меч революции. Недаром злые языки расшифровывали МВД как «Малограмотные внуки Дзержинского».

На столе тоже все было на своих местах – отточенные карандаши и ручки в стаканчике, канцелярские принадлежности в коробочках. Весь вид кабинета подчеркивал, что его хозяин педант и аккуратист.

Сейчас скучную гармонию портило то, что стол был завален материалами. Большую его часть занимал ватман, разрисованный цветными квадратиками с мелким текстом, от которых тянулись стрелки. Все было исполнено настолько филигранно, что эту картину хоть выставляй на выставке достижений криминалистического хозяйства, если таковая появится.

Ватман являлся не чем иным, как полотном, изображавшим преступную деятельность фигурантов оперативно-поискового дела «Автомобилисты».

Верзилин, Маслов и Крикунов собрались здесь, чтобы выработать внятную линию расследования и определить приоритеты. Первоначально был проделан большой объем работы. Свидетели допрошены, ориентировки направлены, поступающая из регионов информация проанализирована, высокий старомодный сейф в углу забит аккуратно подшитыми и пронумерованными материалами уголовного дела. Но толку никакого пока не было. Значит, надо среди разных тропинок высмотреть одну, которая приведет к цели. Это очень важно, чтобы не тратить впустую силы и не ходить кругами.

У сотрудников была уверенность, что преступники не остановятся на достигнутом. Они будут воровать дальше. Так что каждый день пребывания их на свободе множит количество эпизодов.

– Вот, товарищи, – следователь держался все так же сухо, строго и официально, но при обсуждении демонстрировал цепкость и гибкость ума, – расписки, которые оставили преступники. Первая написана Барином.

– Отличник писал. Может, даже с высшим образованием, – ознакомившись с документом, оценил Маслов каллиграфический почерк и грамотность текста.

– Вот расписка Рыжика, – протянул Верзилин другой лист.

Маслов прочитал текст. Что-то подсчитал в уме. И заключил:

– На одном листе одиннадцать ошибок. Образованием фигурант не блещет.

– Три класса церковно-приходской, – поддакнул Крикунов.

– Он слишком молод для церковно-приходской школы, – возразил Верзилин, незнакомый со словом «ирония». – В лучшем случае закончил семилетку.

– Может, графологам отдать? – предложил Крикунов. – Они исследования проводят по связи характера и почерка.

– Обязательно отдадим, – кивнул Верзилин. – Только все это шарлатанство и оккультизм. Я уже проводил такие исследования. И получал расплывчатые комментарии: автор обладает сильными волевыми качествами, противопоставляет себя коллективу и стремится к созданию семьи. Кому это нужно? Какое значение имеет для поиска?

– Да, всё горе от ума. И от науки, – хмыкнул Маслов.

– Наука бывает разная, – строго произнес Верзилин и выложил из сейфа еще одну папку. – Следующий наш вещдок. Фальшивые накладные.