Как соблазнить некроманта - Алена Гордеева

— Представляете, дорогая, они заказывают почти всю еду в ресторациях, даже для гостей, его жена ни разу даже домашним обедом не озаботилась! — возмущалась как-то госпожа Йена после свадьбы сына нашего мельника с дочкой купца, поселившейся здесь совсем недавно — Это просто неслыханно! Бедный мальчик скоро все размотает на прихоти этой девицы и по миру пойдет!

При этом ее совершенно не смущало, что бедный мальчик был бедным в самом прямом смысле-перед своей кончиной вполне разумный и рассудительный господин Жеркант, наш мельник, вполне преуспевавший в своем деле, съездив в столицу на ежегодную ярмарку и наслушавшись речей какого-то мошенника, отчего-то решил вложить почти все состояние в довольно сомнительное предприятие, обещавшее, впрочем, огромный барыш, если все выгорит. Не выгорело. Деньги пропали, а господин Жеркант умер от сердечной болезни, так и не оправившись от такого удара. Так что брак с Селиной случился у его сына по исключительно большой и чистой любви, при этом за девушкой дали большое приданое, так что, по мне, она имела полное право тратить свои деньги, как пожелает — будь моя воля, я тоже и пальцем бы по дому не пошевелила, просто отца с деньгами, как у Селины, у меня не было.

Однако госпожа Йена была другого мнения.

— Это же чистый срам! — возмущалась она — Такое неуважение даже к своей собственной семье, вырастили избалованную невестку-белоручку и неумеху!

Родители Селины, имея, кроме нее, троих женатых сыновей, и, как следствие, трех невесток, как раз-таки полностью соответствовавших представлениям госпожи Наны об обязанностях замужней женщины, домашними обедами были сыты по горло и попросту радовались за нашедшую свою любовь младшую дочку.

Мама негодование госпожи Наны тоже не разделяла, поэтому вымученно улыбалась и стоически терпела.

— У ее ведь совсем никого нет! — говорила она. — Это так ужасно — не иметь возможности даже выговориться!

По мне, так эту возможность госпожа Нена никогда не упускала. Ввиду наличия у моей матери незаконнорожденного ребенка, она, а потом собственно и сам ребенок, то есть я, числились у госпожи Нены в первых рядах заблудших душ, которым необходимы ее наставления на путь истинный. Я это хорошенько прочувствовала еще до моего неудачного романа, когда она полагала меня хоть и пропащей ввиду моего происхождения, но еще имеющей шанс исправиться-разумеется, при должном усердии, коего я никогда не проявляла, чем ввергала ее в состояние искренней печали.

— Дура ты, Эванжелина, — говорила она мне, грустно качая головой. — Тебе надо думать не о том, как платья выбирать, перед мужчинами красоваться и глазками стрелять, а о будущем своем подумать! Шла бы в работный дом при монастыре каком-обута, одета, накормлена, мать содержание получает, а ты еще и при деле, мысли непутевые думать некогда, да и сама обстановка благостная, к смирению и послушанию располагает. А потом тебя бы замуж выдали за почтенного господина, который бы и не посмотрел, что ты отцом не признанная.

Я отмалчивалась, сперва в силу возраста особо не имея возможности спорить с почтенной леди, потом привыкла и даже особо не обращала внимание. А вот после слухов о моем «падении», я стала практически ее личным врагом.

— Я всегда чувствовала, что ничего путного из тебя не выйдет, хоть и молилась Богам, чтобы наставили тебя на верную дорогу, — сказала она, когда мы с ней впервые встретились после всей этой истории — Говорила ведь, заранее о себе подумай, да куда там… Дальше тебе только в гулящие девки и дорога!

Вот тогда я впервые за все время вспылила и высказала все, что думаю о таких бесцеремонных людях, в красках объяснила, куда она может засунуть свои советы (да, пили как-то в нашей ресторации заезжие наемники), чем еще больше убедила в завершенности своего грехопадения. После этого она только что мне вслед не плевала. Хотя, может, и плевала, я лично не оборачивалась, чтобы это проверить.

Теперь понятно, кто с такой готовностью подхватил и приукрасил слухи обо мне и Нике.

Но кто бы мог подумать, что она решит вмешаться в мой разговор с единственным понравившимся мне мужчиной за всю мою жизнь!

Однако простой с виду Дэррил оказался не так уж прост.

— Я так предполагаю, Вы, уважаемая леди, свечку держали над леди Эванжелиной и «проклятущим некромантом», раз с такой уверенностью публично делаете такие заявления? — холодно осведомился он, разом потеряв все свое дружелюбие.

— Да как Вам эдакая пакость только в голову взбрела? — возмутилась Нена, с лица которой будто стерли все торжество — Еще не хватало наблюдать, как непотребства всякие творятся!

— Значит, Вам следует извиниться перед леди Эванжелиной за публичное оскорбление, порочащее ее репутацию.

— Скажете тоже- репутацию! Много ли осталось у нее от той репутации, — гаденько захихикала Нена, вновь воодушевляясь представившейся возможностью раскрыть наивному, недавно прибывшему мужчине всю правду о такой «беспринципной девице и притворщице» (это мне в свое время Астра тоже в красках передала), как я. — Она ведь до этого уже с сыном моей подруги…

— Полагаю, там Вы тоже не присутствовали, — резко, пожалуй, даже грубо, оборвал ее Дэррил. — Так что Вы не вправе судить о том, чего не знаете. Леди Стонтон, — он поднялся и протянул мне руку — Почту за честь проводить Вас.

Нена будто превратилась в каменное изваяние, с укором взиравшее на Дэррила, а я, выходя из чайной с ним под руку, впервые в жизни почувствовала себя одновременно очень хрупкой и абсолютно защищенной.

Какое-то время мы Дэррилом просто шли молча. Я наслаждалась доселе незнакомым ощущением защиты и думала, что буду очень не против прогуливаться вот так с ним под руку и в преклонном возрасте. Воображение мигом нарисовало двоих сгорбленных старичков, чинно вышагивающих по аллее, один из которых опирается на трость- это Дэррил, другой, то есть другая, кокетливо цепляется за него высохшей ручкой больше для виду, стараясь не слишком переносить вес на супруга, чтобы не беспокоить его больное колено… Я тихонько хихикнула и взглянула на своего спутника.

— Я рад, что это неприятное происшествие не испортило Ваше настроение, — сказал Дэррил, поймав мой взгляд.

Моя радость мигом утихла. Да, про Ника все было враньем, но про Виктора-то правдой!

— Дэррил, я, наверное, должна объяснить, — со вздохом начала я, — Дело в том…

— Эванжелина, — перебил он меня, а я почувствовала, что у меня дыхание перехватило от того, с какой нежностью он его произнес, — простите, что прерываю, но Вы ничего не должны объяснять. Я не хочу, чтобы Вы наговорили того, чего на самом деле не хотите, просто исходя из каких-то правил, которые никем не установлены, а потом ощутили себя неловко и перестали со мной общаться. Извините за прямоту, но я только познакомился с Вами и эгоистично не хочу Вас терять. Расскажете потом, если захотите.

— Вы не хотите меня терять, даже зная, что мне, возможно, есть, что рассказать? — слегка дрожащим голосом уточнила я.

Дэррил помолчал с минуту, затем тихо ответил: