Ах, уехал мой любимый - Тата Кит

- А теперь говори зачем пришел на самом деле? – сразу перешла в наступление. Уперла руки в бока и вопросительно уставилась на бывшего.

- Воскресенье, - словно дуре напомнил Игнатьев. – Поиграть с сыном мне не запрещено.

- Что-то до этого четыре воскресенья подряд желанием поиграть с сыном ты не горел, - не веря, сузила глаза. – Что изменилось?

- Ваня – мой сын. Этого недостаточно для того, чтобы я сюда приходил? – вопросительно выгнул бровь.

- Раньше для тебя этого было недостаточно. Даже уговаривать приходилось, чтобы ты пришел. Поэтому повторяю вопрос: что изменилось, Игнатьев?

- Я должен знать, что за мужик живет в одной квартире с моим сыном, - выдал он ледяным тоном. – Мало ли какого упыря ты сюда привела.

- Упыря отсюда я, как раз-таки, год назад выставила.

- Всё еще не остыла? Ревнуешь? – нахальная улыбка мелькнула в уголках его губ. – Признайся, Ань.

- Еще слово и остынешь ты. Прямо на холодном полу в подъезде, - с усилием подавила в себе желание съездить по его гладко выбритой роже тапком.

- И ещё, - оборвал меня Лёша, пряча руки в карманы брюк. Деловой тон мгновенно резанул по нервам. – Раз у тебя появился левый мужик и ты водишь его в нашу квартиру…

- Свою. И мои отношения с кем-либо тебя не касаются.

- Касаются. Пока этот кто-то трется рядом с моим сыном, да еще и без футболки, меня касаются любые твои отношения.

- Может, тебе еще предоставить его биографию и справку о прививках? – выпалила нервно. – А к своим шалашовкам ты тоже будешь справки прилагать? Ну, знаешь, мало ли, что ты от них можешь принести…

- По крайней мере, со своими, как ты выразилась, шалашовками я встречаюсь не на глазах у сына. И ни одну из них он ни разу не видел.

- И на том спасибо. Ещё что-то?

- Да. Ты меня перебила, я не договорил, - прочистил горло и снова напустил на себя вид сурового дядьки. – Раз у тебя появился мужик и настолько тесно трется рядом, что полураздетый гуляет по… твоей квартире, я хочу уменьшить сумму алиментов.

- Подожди-ка, подожди-ка, - вскинула руку и опустила взгляд, старательно выискивая что-то под ногами. Повертелась на месте, поподнимала ноги, но не находила искомого.

- Что ты там ищешь? – непонимающе спросил Лёша, откровенно теряя терпение.

- Да, вот… - вздохнула горестно. – Ищу куда твоя планка упала. А ты ею, похоже, только что пробил дно, Игнатьев.

- Смешно, - закивал он активно. – Вот только я не шучу, Литвинова, - выплюнул брезгливо мою фамилию, словно припоминая, что я так и не взяла когда-то его фамилию. – И кормить какого-то отморозка помимо сына я не собираюсь.

- Мне позвать этого, как ты говоришь, отморозка. Чтобы ты повторил ему это в глаза? А- то как-то некрасиво выходит.

- Зови кого хочешь, но над алиментами советую подумать.

- Это я тебе советую подумать и включить совесть, Игнатьев! – резко толкнула его в грудь и почти вжала в дверь. – Ты платишь алименты с официальной зарплаты. С официальной, Игнатьев. Напомнить тебе во сколько раз официальная зарплата ниже неофициальной? – шипела змеей, хотя хотелось кричать и царапать его надменную рожу. – И даешь ты эти деньги ни мне, ни кому-то еще, а своему сыну. Сыну, Игнатьев! Ты думаешь, отдаешь дохрена великую сумму? Да, чтобы купить Ване железную дорогу, о которой мы с тобой договаривались, я добавила в полтора раза больше, чем ты платишь ежемесячно. И ты считаешь, что на эти деньги можно содержать еще и моих любовников?

- Не дави на жалость и не выдумывай чушь, - полоснул по мне безразличным взглядом. – Тех денег, что я даю, вполне достаточно для содержания ребенка. Ребенка, Аня.

- Тебе показать чек от железной дороги и чеки на продукты, купленные только за сегодня, чтобы ты в полной мере осознал, какую чушь несешь ты?

- Я знаю, какие в магазине цены. Не пытайся давить на жалость, - выронил он небрежно.

- По-моему, ты знаешь только цены на презервативы, потому что сам тот еще гон…

- Мама, папа! – звонкий голос сына за спиной, заставил отпрянуть от Игнатьева и натянуть фальшивую улыбку на лицо. – Чайник выключился. Пойдёмте пить чай.

- Идём, сынок, - неожиданно забасил Игнатьев, когда из кухни следом за Ваней вышел Матвей.

Потрепав сына по макушке, бывший муж зашел с ним в кухню, о чем-то едва слышно переговариваясь.

- Всё в порядке? – участливо спросил Матвей, вероятно, заметив, как я пыхтела от злости.

- Не лезь, - ответила излишне нервно и тоже направилась в кухню. – Идём пить чай.

За столом три взрослых человека и один ребенок. Из разговоров только… шумное проглатывание горячего чая. Из жестов – разворачивание конфет и быстрые взгляды друг на друга, в ожидании того, кто первый слетит с петель.

- Когда я ем, я глух и нем, да, мама? – не выдержал, наконец, Ваня.

- Правильно, сынок, - согласно кивнула и улыбнулась своему чаду, сидящему между моим бывшим мужем и, с позволения сказать, бывшим парнем.

- А долго надо неметь? – не намеревался отступать Ваня.

- Пока не наешься.

- А я наелся. Теперь можно разговаривать?

- Можно, Вань.

- Папа, - повернулся он к Лёше и коснулся его руки. – А ты поиграешь со мной в железную дорогу?

- Конечно, сынок. Её ещё, наверное, собрать нужно?

- Матвей мне всё вчера собрал. А ещё мы играли с Лосинычем и спасали принцессу от поезда. Его пираты угнали, представляешь? – широко распахнутыми глазами Ваня смотрел на отца так, словно пересказывал самый настоящий вестерн, а не обычную игру на полу детской.

- Какой Матвей молодец, - с издевкой пропел Лёша, бросив на Козырского взгляд полный отвращения. – Везде успевает. Глаз да глаз нужен…

- Ну, если тебе нужен глаз да еще один глаз, советую не совать их, куда не следует, - обманчиво доброжелательным тоном проговорил Матвей. Залпом осушил кружку и встал из-за стола. Взглянул на меня и с благодарностью сказал. – Спасибо. Было вкусно.

Ну, да. Чай, конфеты – изысканное блюдо высокой кухни.

- На здоровье, - выдавила я с легкой улыбкой, и все собравшиеся молча пронаблюдали за тем, как Матвей помыл за собой кружку и оставил ее на сушилке.

- Я пойду закончу в ванной, - проговорил он, неторопливо обирая руки полотенцем. – Если нужна будет помощь, зовите, - судя по многозначительному взгляду и тону речь была обращена исключительно ко мне.

- Хорошо, Матвей, - улыбнулась уголками губ. – Спасибо.

Едва заметно кивнув и полоснув напоследок взглядом по Лёше, Козырский покинул кухню и неспеша прошагал до ванной комнаты.

- Пап, а мы играть пойдём уже?