Пришельцы ниоткуда - Франсис Карсак

– Этот человек освободил нас и выдал нам лазеры, – ответил Гуннарсон. – Теперь мы – хозяева положения.

– Неужели это правда, Хелор? – воскликнул Кебельда. – Неужели Страж способен на предательство? Ну же, отвечай!

– Это правда, мариаг.

– Но почему? Почему ты подверг наш план такой страшной опасности? Ты вообще понимаешь, что наделал?

Страж глубоко вздохнул:

– Я сделал это во имя свободы, мариаг! Ради возможности жить как человек, а не как раб, выполняющий план, придуманный задолго до меня, план, который едва ли осуществится при моей жизни! А еще потому, что здесь чертовски скучно!

– Но как же так?.. Ведь ты – один из лучших наших физиков! В лаборатории у тебя есть все, что только можно пожелать! Ты делал открытия…

– Которые затем отправлялись гнить в архивы! И останутся там до того славного дня в далеком-далеком будущем, когда кто-нибудь осмелится объявить, что план наконец осуществился, если это вообще случится! Нет, мариаг, мы здесь, на этой единственной планете, – обычные пленники, а у них есть вся вселенная!

– Но у них есть и война!

– Они объяснили мне, из-за чего она началась и как они надеются ее прекратить. И потом, мариаг, пусть бога, вероятно, не существует, мне кажется, наши предки, Великие, которые составили этот план, слегка узурпировали атрибуты божества! Возможно, они были правы, но мы не знаем наверняка. Ничто не помешает вам продолжать в том же духе. Обитатели галактики живут иначе, и пусть у них полно своих трагедий, они, по крайней мере, свободны!

Кебельда устало пожал плечами:

– Что ж, будь по-твоему! Но вас уничтожат, когда вы попытаетесь покинуть Землю. Этот прожектор выведен из строя, но прежде чем подняться достаточно высоко для того, чтобы оказаться в безопасном Пространстве-два, вы угодите в зону поражения соседних прожекторов!

– Четыре соседних прожектора также разрушены, мариаг. Ничто не помешает нам улететь.

Кебельда, казалось, сделался ниже ростом.

– Выходит, ты не один? Это целый заговор?

– Нас двенадцать человек, тех, кто хочет улететь с ними. Заговор? Нет, всего лишь возможность. Скажем так: прутья клетки на несколько секунд раздвинулись, и мы собираемся этим воспользоваться!

– Время поджимает, капитан, – прервал их Гуннарсон. – Мы хозяева положения… но лишь пока!

– Ты прав! Кебельда, следуйте за нами. Сейчас мы вернемся на борт «Отважного» и там освободим вас. Но сначала мне нужно заскочить в свою квартиру, чтобы забрать документы, переданные нам Акеро.

– Не нужно, капитан, – сказал Брак. – Они уже на борту. С небольшим сюрпризом для вас!

X

Пока люк шлюзовой камеры медленно закрывался, Рон бросил последний взгляд на земную поляну, которую ему больше не предстояло увидеть, поляну, на которой похоронили Гедана, затем – на встревоженное лицо Кебельды:

– Не беспокойтесь! Даю вам слово: никто не узнает, где находится Земля!

Как только люк закрылся, он направился в командную рубку.

– Стан, сейчас же взлетаем! Абсолютно вертикальный подъем до высоты сто километров и переход в Пространство-два! Да, я знаю, что мы рискуем вынырнуть вблизи какой-нибудь крупной планеты! Но кто знает, какое еще оружие есть у них в арсеналах, помимо выведенных нами из строя прожекторов!

Рон ощутил спокойствие, лишь когда на обзорных экранах возникла абсолютная чернота Пространства II. Откинувшись на спинку кресла, он с облегчением выдохнул и сказал:

– Что ж, друзья, мы отделались минимальным уроном, но могли остаться тут навсегда! Дюрю, Ункумба, есть что-нибудь ценное в документах Акеро?

– Бесспорно, капитан, – ответил антрополог. – Мы сделаем несколько копий, и Ункумба сможет передать одну из них своему правительству. Вероятно, этого окажется недостаточно для прекращения войны, но все же документы очень помогут, если одновременно мы сделаем конкретное предложение о мире.

– Прекрасно! А Стражи, которые последовали с нами?

– Распределены по каютам и находятся под наблюдением наших людей. Но я полагаю, что их намерения искренни, – сказал Гуннарсон.

– Двенадцать человек?

– Да. Весь цвет научных Стражей. Знают, как обращаться с Пространством-три.

Рон присвистнул:

– Надо объяснить, что пока распространяться об этом не следует!

– Акеро тоже решил лететь с нами. И еще несколько человек. Когда земляне узнали, что мы собираемся покинуть их планету, некоторые попросили взять их с собой. Связаться с тобой было невозможно, а время поджимало. Я согласился взять столько, сколько есть свободных мест. Всего их двадцать один.

– Даже не знаю, понравятся ли им наши планеты больше той, которую они покинули. Впрочем, это их личное дело! Женщины есть?

– Три.

Рон на миг испытал сожаление. Если бы у него было время разыскать Сору… Но так, вероятно, будет лучше. О Ване он даже не вспомнил.

– Как полагаете, Ункумба, мир между нами возможен?

– Да. Мой народ устал от этой бойни. Не знаю, как ваш…

– Думаю, мой тоже. Но долго ли продлится этот мир? Создан ли человек для мира? Да, он, этот мир, царит там – внизу, на Земле, – но какой ценой это достигнуто! Одурманенное наркотиками счастливое население живет в рабстве, даже не сознавая этого! Элита руководствуется долгом, который этим людям навязала чья-то безжалостная воля, презрев их свободу. Неужели человек действительно обречен или на войну, или на рабство?

Меланец положил правую руку на плечо капитана:

– Не нужно терять веру в человека, Рон. Родной для моего народа край, Африка, долгое время был землей рабства, еще до того, как его заполонили предки вайтов. Наша история, известная лучше вашей, учит тому, что даже афрэны на протяжении многих веков воевали между собой и порабощали друг друга. Сегодня у нас есть огромная конфедерация, тысячи планет. У вас тоже было немало братоубийственных войн, но и вы стали единым народом внутри космоса. Если нам удастся остановить эту войну – а нам это удастся! – человечество впервые в истории познает всеобъемлющий мир. О! Я знаю, остаются Другие, нелюди, с которыми придется порой сражаться. Но и это пройдет! В один прекрасный день, Рон, все сознательные существа вселенной заживут в мире. Этого не увидим ни мы, ни даже наши прапраправнуки, но этот день придет! И мы добьемся этого, оставаясь свободными! Быть может, когда-нибудь к нам присоединится и Земля?

Повисла тишина. «Если наступит мир, что делать мне? – подумал Рон. – Возобновить старые связи, вспомнить о первой любви, вернуться к науке? Или же уединиться в фамильном имении, в долине Клер? Жить как философ, в одиночестве? Ах! Если бы Мойя не предала меня!..»

Он тряхнул головой. Если бы Мойя не предала его, он никогда бы не стал капитаном пиратского судна. Вероятно, преподавал бы сейчас в каком-нибудь университете. Он вдруг ощутил жуткую усталость.