Гибель советской империи глазами последнего председателя Госплана СССР - Владимир Иванович Щербаков

этих органов. Как казалось, Правительство СССР даже не имеет возможности направить шифротелеграммы вне систем Минобороны, КГБ и МИД, так как не располагает соответствующей службой и оборудованием, считаю, что такая практика послужила одним из основных факторов неспособности Правительства СССР принять активные действия по пресечению антиконституционной попытки переворота.

Было бы целесообразно этот вопрос рассмотреть отдельно и принять по нему необходимые решения.

В заключение хочу сказать, что вся изложенная здесь информация может быть легко проверена: все заседания Президиума и Правительства стенографировались, велась аудиозапись, разговоры с Президентами республик и Министрами СССР велись по спецсвязи КГБ и, думаю, тоже записывались, заявления сделаны публично, копии шифровок совпослам с отметкой времени подписания имеются в спецчасти МИД СССР. Многие другие детали также легко проверяемы. Поэтому намёки на непорядочность моего личного поведения в средствах массовой информации, особенно со стороны Президента РСФСР Б. Н. Ельцина, обнародовавшего перед телекамерами всего мира поддельные и недостоверные записи о моей позиции на заседании Правительства 19 августа, считаю оскорбительными для моей гражданской чести и достоинства.

Я отнюдь не пытаюсь «примазаться к героям сопротивления и активной борьбы с контрреволюцией». В сложившихся условиях, наверное, я действовал не безошибочно, но выполнял свой государственный и гражданский долг так, как их понимал, как позволяла обстановка и как, по моему мнению, мог позволить себе вести себя заместитель Премьер-министра, т. е. один из руководителей органа исполнительной власти, не имеющей достоверной информации о конституционной основе происходящего.

Учитывая Ваше прямое указание воздержаться от любых публичных выступлений до Вашего личного разрешения, не имею возможности без Вашей санкции предать всю изложенную здесь информацию гласности. Поэтому прошу Вас принять меры к защите моей чести и достоинства в той форме, которую сочтёте возможной, или разрешить придать гласности содержание направляемого Вам документа и принять другие собственные меры в защиту своей чести.

Полагаю также, что т. Павлов В. С. был введён в заблуждение ложной информацией. Он фактически не принимал участия в работе ГКЧП и полностью поддержал практически все мои действия и предложения. Подтверждением этому являются его личные визы на черновиках соответствующих документов. Все документы сданы лично мной в канцелярию Кабинета Министров. Считаю, что его ответственность должна определяться с учётом этого обстоятельства.

Уважаемый товарищ Президент СССР!

В случае, если Вы сочтете представленные мной объяснения недостоверными или неубедительными, прошу считать этот документ моим официальным заявлением об отставке.

Первый заместитель Премьер-министра СССР,

Министр СССР В. Щербаков

22 августа 1991 г.

23:30 по московскому времени

Вплоть до отделения

Президент СССР, возвращённый из Крыма Президентом РСФСР, быстро и публично превратился в его фактического заложника. Он, к радости победителей, отрёкся от своей партии и правительства, с дезориентированными армией и КГБ, «замаранными» участием в «путче», остался, таким образом, без приводных ремней и рычагов управления. Результатом этого стала стремительная потеря остатков власти и авторитета. Тот факт, что Горбачёв ранее не решился на всенародные выборы, а стал главой государства, едва собрав чуть больше половины голосов списочного состава упразднённого Съезда народных депутатов, давал основания вообще ставить под сомнение его легитимность. К слову, на съезд он тоже не избирался, а вместе со всем остальным руководством стал депутатом по спискам от КПСС.

Итак, на глазах Горбачёв превращался в фигуру, ещё более декоративную, чем президент какой-нибудь парламентской республики, например, Италии или Германии. Первыми это почувствовали и осознали республиканские элиты, перед которыми наконец открылась реальная перспектива без помех из Центра, без начальственного окрика из Москвы и не боясь, что исправлять ситуацию пришлют назавтра ВДВ или спецназ, воцариться в своих вотчинах во всю ширину честолюбивой фантазии.

Щербаков В. И.: «Ранее Борис Николаевич Ельцин подложил всем гигантскую свинью под названием одноканальная система сбора налогов. То есть на своей территории я всё забираю себе, а вам отдам, когда и сколько пожелаю. До сих пор не знаю, кому принадлежит реальное авторство всей этой затеи, не исключаю, что это могли быть куда более солидные и профессионально изощрённые люди, нежели те, кто окружали первого российского президента. Стоило ему объявить об этом своём демарше, предприятия прекратили платить и ему, и Центру. Остальные республики, видя, что Ельцину это сошло и поделать с ним ничего нельзя, поспешили последовать его примеру».

В результате страна осталась вообще без бюджета, казна без средств. Зато центральные банки на местах без согласия Госбанка СССР продолжали эмитировать безналичные деньги, которые затем без труда обналичивались. Наперегонки принимаемые декларации независимости де-юре разрушили прежний СССР в том виде, в каком он просуществовал почти 70 лет, как единое государство. Бикфордов шнур к пороховой бочке был подведён, и оставалось лишь ждать, когда главный закопёрщик поднесёт к нему спичку.

Российский президент и его команда тем временем спешили прибрать к рукам союзное хозяйство. Что ни неделя, какой-то новый его сектор оказывался в ведении или в собственности РСФСР. Апофеозом стал ельцинский указ 28 ноября о переводе под российскую юрисдикцию более 70 союзных министерств и ведомств, Гохрана и Госбанка. Подготовка к подобной «аннексии» союзной собственности и полномочий требовала времени, и поначалу Борис Николаевич даже пустился в примирительные рассуждения о возобновлении «ново-огарёвского процесса» и подготовке Союзного договора, прекрасно осознавая, что не только его текст, ценой стольких усилий согласованный в августе, нужно выбросить в корзину и полностью переписывать, но и менять саму концепцию.

Щербаков В. И.: «Одна лишь мысль о возрождении неких центральных структур с наднациональными полномочиями уже страшила новых национальных князей и бояр из бывшей партийной номенклатуры. А враз утративший власть и силу Центр не в состоянии был укорачивать местные аппетиты, отбирать назад куски их самопровозглашённого суверенитета. Что касается Ельцина, тут примешивались ещё и личная вендетта, собственные счёты к Горбачёву, и невозможно сказать, что служило более сильным побудительным мотивом.

Так или иначе, через 4 месяца после отставки Кабинета министров, как и предсказывалось в моём июньском докладе, СССР к сожалению развалился.

Через три месяца мучительных переживаний и размышлений я решил заняться частным бизнесом. И теперь у меня очень двойственное отношение к прошлому. С одной стороны, если бы всё пошло по нашему плану, я и сейчас жил бы в советской стране, наверняка пенсионером союзного значения с правом вызывать автомобиль и пользоваться кремлёвской поликлиникой и санаториями, шить по ордеру одежду в спецателье. Выступал бы перед различными аудиториями с воспоминаниями, заседал в различных президиумах в качестве почётного гостя. Выращивал цветы на госдаче и считал, что жизнь прошла достойно.

Но всё повернулось иначе. Я живу в совершенно другой стране – Российской Федерации. Как