Красный свет - Максим Кантор

В 1930 году корейцев из Владивостока высылали в Хабаровск, а в 1937-м корейцев послали еще дальше от Владивостока – в Астрахань; а на смену им на Дальний Восток – из Белоруссии, с Украины, из России слали раскулаченных крестьян и ссыльных. В тридцатые годы следовали тактике зачистки границ от ненадежных элементов: высылали финнов, поляков, украинцев, цыган. Про цыган сегодня почти не помнят – то были формально граждане другой страны, но в 1933-м цыган выселили из Москвы в Томск. А потом начались высылки немцев. Немцев много выселили уже в 1935-м и 1937-м, но к началу войны – обвально много.

В 1941 году из разных концов, из разных областей, Калининской, Ивановской, Горьковской, Воронежской, а также из столиц – выслали в общей сложности 302 тысячи немцев, треть миллиона, – в Казахстан, в условия, где выжить было трудно. Произвести строительство домов силами самих переселенцев – это означало: возведение дощатых бараков. Осуществить пересылку силами НКВД – это означало: под конвоем и под прицелом. Разрешение брать с собой до 200 кг на члена семьи оборачивалось на деле мешками и котомками, и грузили немчуру на поезда, и слали из Тульской и Краснодарской областей, из Кабардино-Балкарской и Северо-Осетинской – в Казахстан; а куда не доходили составы, туда люди шли пешком, и падали по пути от голода, и умирали. Не в Сантьяго-де-Компостела и не к Гробу Господню шли пилигримы – но ковыляли в поисках угла, где их не сразу расстреляют, не замучают детей, где дадут согреться у огня. И это только от 26 августа 1941 года распоряжение. А 28 июня отправили в Нарым – 19 тысяч человек, это непосредственная реакция была на начало войны. А 14 июля 1941-го – из Литвы, Латвии и западных областей Украины – отправили 16 913 человек. А 14 июня (за неделю до войны) – из Латвийской, Эстонской и Мордовской ССР отправили 22 885 человек – глав семейств, а с ними 46 557 человек членов семей, да еще в придачу уголовников (как без уголовников, все же и преступления имелись) 4 159 человек. Вот такая существовала пропорция высылки, уголовниками не особенно обремененная.

А 141 тысячу лиц немецкой национальности приказом Берии от 21 сентября 1941 года арестовали – и тоже отправили в Казахстан, но только уже не в спецпоселения, а в лагеря.

Российский вождь инструментом строительства империи выбрал национальный вопрос, он размешивал дрожжи новой евразийской нации, тасовал племена и создавал новый народ – а для этого перемещал сотни тысяч туда, а сотни тысяч гнал оттуда.

То был замысел перекрыть диффузное брожение мировой войны и национальных самоопределений семнадцатого года. Именно этим занялся азиат Сталин после Первой мировой и после Революции, работая с национальными компартиями на отторгнутых от России территориях. Этим же занимался и Троцкий – но строили они разное; азиат оказался успешнее космополита: он строил особый русский интернационал, с единой нацией, по Данилевскому. Империя тогда треснула, уже бродили из края в край калики перехожие – но Сталин собрал империю вновь. В ту пору страна распадалась на много стран, хотя в те годы дробление шло не кольцевыми разломами, оттого удалось распил склеить. Тогда, в семнадцатом, создавали однодневные республики и сезонные союзы, внутри обособившихся областей возникали пестрые деления, и Сталин перемешал всю пестроту заново – убивая саму идею национального самоопределения, но создавая единую небывалую нацию из многих.

Некогда калики доходили аж к самому Ленину в Кремль – жаловались тамбовские ходоки внимательному калмыку на произвол и голод в Тамбове; мол, мочи нет, батюшка, пришли мы правды искать в Кремль. Но тамбовских ходоков погрузили однажды на подводы и отправили в азиатские степи – и так стали поступать всегда, когда локальная правда грозила подорвать правду общую. Требовалось, чтобы не стало тамбовцев и калмыков – так тамбовский крестьянин оказывался в калмыцких степях с кайлом.

Было время в Германии, в двадцатые годы паломники добредали аж до Берлина – вливались послевоенные оборванцы в Капповский путч: податься люмпенам некуда – хоть на баррикады иди. И тогда их однажды построили в колонны и погнали на восток, рыть окопы. Не следовало позволять людям бродить безнадзорно – людское брожение должно было помогать созданию наднациональной нации; их грузили в вагоны и высылали далеко, так далеко, чтобы они забыли, кто они. Но когда началась война, про людей вспомнили – люди уже дозрели до употребления.

Число пилигримов перед самой войной достигало трех миллионов, а война добавила к ним еще три миллиона беженцев – впрочем, война тут же и разобрала большинство пилигримов по лагерям да рвам.

Бродяг всегда много перед войной, когда руки цивилизации слабеют – сквозь пальцы текут народы; а потом наступает момент, когда кулаки цивилизации сжимаются. Так было в Европе во время бесконечной Тридцатилетней войны XVII века, так же было в Европе во время длинной Тридцатилетней войны XX века. Война сперва дала беженцам разбрестись – а затем собрала бродяг в единый костер, война сжала свою горячую горсть и соединила бездомных в тюрьмах и окопах. И так сложился тот сплавленный войной мир, в котором Запад прожил полвека.

Спустя десятилетия руки Европы разжалась снова – и вытекли из расслабленных пальцев народы. Так всегда происходит перед бедой: сперва вываливают людей в чистое поле, а потом собирают их на поле брани. Вот и сегодня – опять пошли по Европе беженцы, и потекли бесконечные толпы бездомных по России.

Отцы-пустынники и девы непорочны брели по просторам Родины вновь. Калики перехожие, поднявши лытки, вновь топтали пустыри былого Отечества. Они шли и шли, куда глаза глядят – бесправные таджики и узбеки, завербовавшиеся в отряды афганского Дустума; русские мужички, попавшие в рабство к туркменским баям; грузины, бегущие от войны; абхазы из раскуроченных деревень; молдаване из Приднестровья, осетины и чеченцы из сожженных федералами сел; казаки из деревень, разграбленных горским набегом, – всех их стало много, намного больше, чем было перед прошедшей войной. Жители голодных городов с остановленными заводами стали попрошайничать, а горожанки разрушенных сел стали проститутками; они оседали в тех местах, где находили притон; их было много. Старались не называть цифры, старались таджиков привозить на стройплощадки ночью, а от цыган город освободить. Проституток по саунам и бандитов по малинам не считали. Некогда указом бездушного Берии вычистили проституток из западных районов Белоруссии; чекисты выявили 435 падших женщин и отправили их в лагеря; сегодня число проституток превышало былые цифры тысячекратно – продавали себя в любое рабство, лишь бы взяли. Число сирот и беспризорников обозначали по-разному: не то триста тысяч деточек, не то миллион. Чисел называть не хотели. Трещины между землями былой империи заполняли бесправными людьми и забывали – сколько именно людей вошло в дыры. Но все граждане знали – в трещины между разломами ушло много народу. Сгинувших иногда жалели, но чаще – нет. Их некому было жалеть. Теперь все ненавидели общее прошлое и мыкали горе поодиночке. Вавилонская башня просела, а Град Божий даже и строить не начали.

Прежде люди верили в интернациональное братство и равенство – но сегодня им объяснили, что это вредная вера.