Горький шоколад - Валентина Щиброва

Саша тут же снял футболку с себя и кинул на пол. На его животе проступали красные пятна.

— Черт, — снова он ругнулся. — У тебя есть что — нибудь от ожогов? Маш, чего молчишь?

— Пожалуйста, — пропищала я. — Пожалуйста, уходи.

— Маша …

Но я резко развернулась и побежала в свою комнату. Хлопнув дверью, забралась с головой под одеяло и начало громко рыдать. Я устала. Как я невыносимо устала. Ну почему он мучает меня? Почему не оставит в покое? Что еще ему от меня надо? Я отпустила же его! Отпустила, господи!

Почувствовав прикосновение к своей спине, я тут же отпрянула назад.

— Не трогай меня! — кричала я, когда Саша начал заваливать меня на спину, освобождая от одеяла. — Уйди! Не трогай! Саша!

Но он не слушал, продолжая отпихивать мои руки в разные стороны. Схватив за лодыжки, Саша резко притянул меня к себе и навис сверху, блокируя доступ к его телу.

— Маша, не кричи. Маша, — повторял он спокойным голосом, зажимая мое лицо в своих ладонях. — Прекрати, слышишь? Я ничего тебе не сделаю.

— Ну зачем ты издеваешься? — снова зарыдала я, закатывая глаза. — Ты меня убил! Ты убил мою любовь к тебе!

— Я не спал с ней. Не спал, — тряс он мою голову, прижимаясь лбом к моей щеке. — Не спал. Врала. Она довезла меня до общаги.

— Я не верю. Не верю, — всхлипывала я.

— Что с тобой стало, Маша, — Саша встревоженно начал рассматривать меня. — Худая. Ты что совсем не ешь?

— Не твое дело! — процедила я, переставая плакать. Лишь всхлипывала периодически. — Я не намерена перед тобой отчитываться.

— Твою мать, — прошептал он, блуждая глазами по моему лицу. — Какая же я сволочь. Конченная сволочь. Маленькая …

— Нет! — рявкнула я. — Даже не смей произносить это! Не смей! Мне плевать на тебя. Поезд ушел еще вчера.

— Маша, ты беременная? — он заставил посмотреть ему в глаза.

— Что? — его вопрос меня застал врасплох.

— Твой обморок. Ты беременна? — беспокойно спросил Саша. — Я только ночью, пока сидел около тебя, начал понимать, что, возможно, именно поэтому тебе было плохо.

Я закрыла глаза, суматошно вспоминая свой цикл. Мысль о беременности и в голову не пришла, но задержки вроде не было. А если? Я резко распахнула глаза, уставившись на Сашу. Он внимательно смотрел на меня, а его большой палец поглаживал мою мочку уха. Телу абсолютно все равно, что происходит между нами. Оно истосковалось по Саше. И меня это начинало раздражать, стоило почувствовать Сашину эрекцию.

— Я не беременна. Уходи, — тихо сказала я, отворачивая от него лицо.

— Ты делала тест? Проверяла? — не унимался он, начиная уже кончиками пальцев гладить мою щеку. — Нежная …черт, такая нежная.

Он попытался коснуться меня губами, но я остановила его.

— Не нужно! — холодно ответила я. И уже решительно, без минутной тоски, смотрела ему в глаза. — Если ты хотел узнать про беременность, то у меня все нормально. Это нервы. Пройдет. Теперь уходи. Мне … противны твои прикосновения.

Последнюю фразу я произнесла с еле скрываемой болью. Моя любовь не желает делать мое сердце жестоким. Оно все еще любило Сашу. Очень. Но я заглушу ее, пока она окончательно не испарится в нашем прошлом.

Саша скрипнул зубами, но отпустил меня и сел на диван. Потерев затылок ладонью, хрустнул плечами, а затем повернулся ко мне. Я лежала неподвижно, разглядывая телевизор на стене. Такая пустота в душе, хоть волком вой. И не знаешь, чем ее наполнить. Где взять новых красок, чтобы раскрасить жизнь снова в новые яркие цвета?

— Я хотел тебя забыть, — вдруг сказал Саша. — В тот момент, я видел только твое предательство. Больше всего я боялся именно этого. И именно от тебя. Да, ненавидел. Да, презирал. Да, считал тебя такой же тварью, как все бабы. Не хотел ничего понимать, как ты говоришь. Думал о себе? Да, ты права. Я заботился только о своей шкуре. И ни черта не видел, что происходит с тобой. Каждый день я считал, что сделал все верно, и тешил себя этой мыслью. Но каждую ночь я хотел на стену лезть, как до безумия не хватает тебя, как дебил ходил кругами по дому, думая о тебе. Дикое желание позвонить, узнать, как ты. Да просто услышать твой голос сладкий. И только сейчас понял, что ты мое все. Все, маленькая. Как вижу тебя, так вся стойкость и жизненные принципы летят к чертям собачьим. Еще и Марго со своим уродом. Сука, шею ему сломать только. Паскуда.

— Саша, — прошептала я. Как же плохо от того, что все, что он говорит, слышу только сейчас. Сейчас, когда у меня нет желания слушать, нет желания быть ему близкой и родной. — Не важно уже. Я не буду больше кричать и скандалить. Я просто тебя отпускаю. А со временем и разлюблю. Правда, обещаю тебе. Слишком поздно ты понял. Слишком. Но я счастлива была с тобой. Пусть совсем немного времени мы были вместе, но я честно была счастлива.

— Маленькая, какой же я тупица, — он коснулся моей руки.

— Нет! — убрала я руку от него. — Влюбиться легко, а вот терять любовь тяжело. Когда — нибудь я прощу и измену тебе, но ты об этом никогда не узнаешь. И не смей портить мне жизнь. Я свободная девушка.

Саша встал с кровати. Увидев на его животе ярко — красное пятно, я неосознанно ахнула.

— Господи, какой ожог, — скорее вскочив с дивана, я побежала на кухню и достала с полки аптечку.

Вернувшись обратно, стала все вытряхивать из коробки на диван, находя нужное лекарство. Саш стоял около меня и наблюдал за моими поспешными действиями.

— Вот. Намажь, — протянула ему тюбик, избегая его глазами. — Иначе могут быть волдыри. Больно же.

— Пройдет, — ответил Саша, подходя ближе на шаг.

— Ничего не пройдет, — отступала я назад, — Возьми.

— И все равно заботливая, — мягко сказал Саша, забирая лекарство из рук.

— Нет! — взвизгнула я.

Саша резко притянул меня за затылок и впечатал мое хрупкое тело в свое. Не успев опомниться от жесткого объятия, я почувствовала, как мою голову запрокинули назад и слегка сжали подбородок.

— Невыносимо вкусно пахнешь, — прохрипел Саша и завладел моими губами, сминая их в страстном поцелуе. — Маленькая … сладенькая …как же скучал.

— Отпусти! Нет! — начала я вырываться, пока совсем не утратила свое самообладание. От его прикосновений и поцелуев меня начало уносить куда — то далеко. Эмоции и чувства не хотели сдаваться до последнего, вызывая во мне неуместное возбуждение. — Нет, Саша! Я не буду унижаться. Не буду!

— Милая, я не спал с ней. Поверь, слышишь? Я ни о ком думать не могу, кроме тебя. Крышу сносишь нереально. Как же хочу тебя, твою ж мать, — чуть ли не рычал Саша, сжимая ладонями мои ягодицы и прижимая их к своему паху. Поцелуями покрывал мое лицо. — Машенька … прости …прости меня. За все. Прости, девочка моя.

— Не хочу. Я не хочу, — слезы снова стали обжигать лицо, осознавая, что я могу сдаться сейчас. Готова отдаться ему, не взирая на свое разбитое сердце. И от этого осознания, мне становилось все хуже и хуже. — Саша, пожалуйста, я начинаю себя презирать. Я не хочу, чтобы ты трогал меня и целовал. Мне противно, что ими ты трогал другую. Трогал другую!