Горький шоколад - Валентина Щиброва

Саша остановился и я, отвернувшись от него, закрыла лицо ладонями, не сдерживаясь в очередном порыве слез. Он стоял за спиной и слушал, как я причитаю и прошу его уйти. Мне не хотелось находиться больше рядом.

— Хорошо, — наконец, произнес Саша, заметно нервничая. — Как скажешь. Дам тебе время прийти в себя.

— Это ты о чем? — покосилась на него. — Ты что ничего не понял?

— Понял, — кивнул он, намазывая крем на живот. — Я по твоему телу и глазам все понял. Так что, потом с тобой нормально поговорим. И прекрати морить себя голодом.

— Ты дурак? Ты снова за свое? — со злостью ответила я.

— Как ты недавно сказала? Бороться за любовь? Так? — Саша закрыл тюбик и положил в коробку.

— Ты мне изменил! — громко повторила свои слова. — Эта последняя наша встреча.

— Да, последняя, — снова кивнул Саша. — Сегодня последняя.

— Что? — изумилась я в неверии его выбранного наглого тона. — Ты охренел?

— Я охренел, что мог тебя потерять. А совесть моя чиста.

— Убирайся! — крикнула я, указывая пальцем на дверь.

— Сделаешь тест, позвонишь, — Саша с голым торсом отправился в прихожую.

— Да пошел ты, недоумок! — я схватила пустую коробку, и в сердцах бросила в него, но Саша уже скрылся за дверями.

— Позвони! — громко повторил он из прихожей и, открыв дверь, вышел из квартиры.

Я своим ушам не верю, что сейчас было — то? Кто — нибудь мне объяснит? Бесшумно выдохнув, я села на край дивана, все еще разгоряченная после Сашиных объятий и поцелуев. Безумие какое — то. Что могло произойти за одну ночь, что Саша резко изменился? Моя потеря сознания? Вряд ли. С его характером даже это не прокатило бы. Из — за предполагаемой беременности? Осознал свою ошибку?

— Ну почему только сейчас? — тихо провыла я, сворачиваясь калачиком на диване. — Почему вчера появилась Лариса? Почему? Мне сложно поверить, Саша. Сложно. Ты сильную рану нанес мне. Сильную и глубокую.

Перестав терзать себя мыслями, я забралась под одеяло. После очередного стресса, клонило в сон и в голове шумело. Нужно выспаться. На секунду я позволила поверить в Сашины слова, и мне вдруг стало тепло и легко на душе: бабочки летают, солнышко светит, небо ясное. Я улыбнулась себе и закрыла глаза. Вокруг меня витал запах мужчины, которого я любила больше жизни, которого и сейчас еще люблю, которого я должна разлюбить. Перестав улыбаться, я слушала только свое размеренное дыхание, пока сонное царство не вступило в полные права.

— Обалдеть, подруга! Вот это красота! И так тебе идет, — восхищалась Оксана, рассматривая через экран ноутбука, мое длинное вечернее атласное платье коричневого цвета. — Мама тебя увидит в нем — с ума сойдет от восторга.

— Ну, не знаю, — улыбнулась я, еще раз сделав реверанс. — Мы с Марго долго выбирали. Мне, если честно, ничего особо не нравилось. Но, увидев эту прелесть, сразу влюбилась. И цвет мой любимый.

— Ты красавица моя шоколадная, — тепло ответила Оксана, подпирая рукой подбородок. — И такая взрослая в нем. Сама, как невеста. Когда поедешь в Муром? Завтра?

— Да. Завтра вечером. Даже не верится, что неделя быстро прошла, — с грустью вздохнула, вспомнив про Стаса и Ника.

Со своими переживаниями из — за Саши, совсем отогнала мысли о том, что в субботу они меня ждут в клубе. И мне становилось страшно с каждым часом от того, что же будет. Что мне делать? Ведь я понимала, что не смогу решиться. Не смогу взять и раздеться перед мужчинами. Мерзко. Как же мерзко. Но самое тяжелое для меня было другим. Мое сердце мучает уже несколько дней, и нет больше сил сопротивляться. Саша после того утра так и не появлялся. Но после, когда я встретились с Марго, я узнала, что у них с ним состоялся разговор. И причем долгий в моей кухне, пока я спала мертвым сном. Они смогли найти точку понимания. Саша перестал на нее злиться, но не удержался от нравоучений и пары «ласковых» слов о том, что Марго дура и ее бывший Стас — самое настоящее чмо

Марго не стала в мельчайших подробностях рассказывать об их беседе, я поняла по ее взгляду, но сказала, что Саша очень нервничал, когда у меня случился обморок. И еще добавила, что у них с Ларисой ничего не было, что уверенна в этом. Даже Рома подтвердил. А мне от этого легче? Нет. И еще раз нет. Мне все равно плохо, и нет желания говорить с ним. Я же, увидев их вместе, чуть не умерла на месте. Невыносимо больно было. Словно тело и душа находились в предсмертной агонии.

Я так верила в нас, что сейчас моя же вера меня подводит. Почему? Я не знаю. Может, правда, мы с Сашей разные, как твердила Оксана. И нет смысла снова садиться в одну лодку, чтобы через какое — то время начать ее раскачивать недоверием и ссорами, пока в один момент она не перевернется. И мы будем тонуть в обидах, слезах и боли.

— Эй, Маша … ты слышишь? — голос подруги вернул меня в реальность. Не заметила, как застыла посередине комнаты. — Ну ты чего снова? Снова думаешь о нем? Забей, слышишь? Не будет с ним покоя тебе.

— Я не знаю, — со стоном протянула, присаживаясь на стул возле ноутбука. — Оксана, мне плохо. Ты не представляешь, как мне плохо. Люблю его, дурака. Все равно люблю. Вспоминаю целыми днями, как он смотрел на меня, когда просил прощения. Как обнимал, целовал. Я ведь на минуту растерялась и поверила ему. Только не призналась. Ну как так, Оксана! Я никогда бы не простила измену! Никогда! Что со мной? Смотрю на свою чертову дверь и боюсь — вдруг придет, и вся моя стойкость рухнет с громким треском.

— Все — таки веришь его словам? — с укоризной покачала она головой.

— Я не знаю, — честно ответила я ей. — Саша не из тех, кто просто так кидает слов на ветер. Значит, его волнуют наши отношения и я?

— Опять. Вот опять ты ищешь ему оправдания, Маша! Зачем? Ну хорошо. Допустим, не изменял он тебе. И что? Ты уверена, что у вас снова не произойдет какой — нибудь скандал, где Саша начнет тебя гнобить, унижать? Говорить, что все бабы суки и стервы? Маша, у него травма юности в отношении родителей глубоко сидит. Ему двадцать семь лет. Он всегда один. И ты считаешь, что, войдя в его жизнь эдаким миленьким пушистым облачком, развеешь его сомнения? Даже не развеешь, а с корнем выдерешь. Считаешь? Ты ведь сама прекрасно понимаешь, что на одной лишь страсти ничего не получится. Может ему просто нравится с тобой секс. И все.

— Блин, Оксана! — сердито сказал я. — У меня к нему не только страсть. Там все. Все. Даже сама себя не узнаю. Как я могла так влюбиться? Люблю и все. И нет этому объяснения. В любви нет никаких причин и объяснений. Либо любишь, либо нет.

— Это у тебя не только страсть. А у него? Так, ладно. Не заводись.

— Я и не завожусь!

— Нет, заводишься.

— Нет, я не завожусь!

— Маш!

— Оксана!

Несколько минут мы просто сверлили друг друга глазами.