Катарсис-1. Подноготная любви. Психоаналитическая эпопея - Алексей Меняйлов

«Я, вступающий в члены Ассоциации народных целителей России, готов отдать весь ниспосланный мне дар, все силы своего таланта благородному делу служения ближнему: нести свет добра, облегчать страдания, успокаивать боль.

Никогда и ни при каких обстоятельствах я не обращу свой дар во зло, не воспользуюсь им для удовлетворения своего тщеславия, корысти, злобы.

Я обязуюсь всегда и во всех случаях жизни всемерно поддерживать честь и достоинство Ассоциации народных целителей России, укреплять её авторитет.

Как истинный народный целитель, я исповедую заветы:

— не навреди больному;

— воспринимай больного как духовного брата своего, нуждающегося в помощи;

— будь безукоризненно честен, чист душой и телом;

— будь терпеливым, готовым прийти на помощь страждущему;

— сохраняй преданность своему делу».

«Целитель России», № 1, 1992.

Девиз: «Надеяться, любить и верить!»

И ещё. Сила некрополя в Центре была такова, что будущая Возлюбленная галлюцинировала. Да-да! Прямо там, в Центре, иной раз с тряпкой в руке! К примеру, приходили в сиянии два Ангела и приглашали не мешкать и войти в сей чудный град. Являлась Дева Мария и наставляла, что на всё, что происходит в Центре, её и Божья воля. И надо во всём участвовать. А как, скажите, логическим умом могла защититься женщина, если Библии она в руки не брала (не по своей вине), родилась в нерелигиозной семье, а государственная (православная) церковь учит, что если в видении явился Христос, то это может быть обманом, но если Дева Мария — то никогда?!

Такое предпочтение в государственной религии, целиком построенной на внушениях, закономерно. Женское божество всегда будет в центре вообще любой государственной религии (вспомните Ашер, Астарт, Кибел и т. п.), потому что при реальных подавляющих матерях базовый слой внушений связан именно с ними, ниже нет ничего. И вот Мать приходит и говорит: иди, всё это с Моего благословения. Как могла будущая Возлюбленная быстро выпутаться, если за спиной Центра тысячелетние традиции православия, внушённое доверие не только являющимся «Девам Мариям», но и монахам, старцам, святым. Как она могла быстро выпутаться, если, открыв житийную литературу, она не могла не узнать тех же самых целителей, все особенные детали их жизни, особенности их восприятия, «покаяния» их и рядом с ними, систему веры и всё остальное. Как она могла быстро выпутаться, если деятельность Центра благословил сам Московский и Всея Руси патриархат?.. А тут ещё — видения «небожителей». Происхождение некоторых видений она выяснила позднее — со своим Психотерапевтом. Скажем, источник одного из важнейших: тяжеленный ржавый рельс с неё ростом, в полутора метрах сбоку от неё. Но к моменту формализованного психокатарсиса (с участием П.) это уже был не рельс, а как бы рельс, контуры, остатки от него, хотя и мерцающие… С рельсом её подсознанию удалось справиться ещё до первого поцелуя… А если бы она узнала, что Лев Николаевич рядом со своей Софьей Андреевной наяву видел фарфоровую куклу, да, возможно, и более откровенные образы, и что «ангелами» так же галлюцинируют рядом с церковными агентами КГБ (их мы упоминали), то рельс исчез бы ещё быстрее…

* * *

Итак, мы узнали многое, и новое настолько, что для осмысления требуются многие и многие часы и даже месяцы. Удалось застенографировать много страниц свидетельских показаний. Они тоже помогают обрести истинное в`идение, новую отчётливую логику психокатарсиса, так увидим же больше сего!

А помните, Кто произнёс похожие слова?

Да, за Ним их записывал верный ученик, впоследствии апостол, Иоанн. Он записал их в той главе, где описывается знакомство будущих апостолов с Иисусом, молодым равви (учителем), пришедшим из известного своей безнравственностью города Назарета.

Первыми были сам семнадцатилетний Иоанн и Андрей, прозванный в веках Первозванным. Андрей привёл Симона, которому Иисус предрёк прозвище: Пётр. Четвёртым был Филипп.

«На другой день Иисус восхотел идти в Галилею, и находит Филиппа и говорит ему: иди за Мною.

Филипп же был из Вифсаиды, из одного города с Андреем и Петром.

Филипп находит Нафанаила и говорит ему: мы нашли Того, о Котором писал Моисей в законе и пророки, Иисуса, сына Иосифова, из Назарета.

Но Нафанаил сказал ему: из Назарета может ли быть что доброе? Филипп говорит ему: пойди и посмотри.

Иисус, увидев идущего к Нему Нафанаила, говорит о нём: вот, подлинно Израильтянин, в котором нет лукавства.

Нафанаил говорит Ему: почему Ты знаешь меня? Иисус сказал ему в ответ: прежде нежели позвал тебя Филипп, когда ты был под смоковницею, Я видел тебя.

(Нафанаил под смоковницей молился, беседовал с Богом, в душе его не было лукавства, и он знал, что Бог его видит и слышит. Никто больше под смоковницей Нафанаила не видел. А разве мудрено узнать Того, с Кем ты общался в молитве?)

Нафанаил отвечал Ему: Равви! Ты — Сын Божий! Ты — Царь Израилев.

Иисус сказал ему в ответ: ты веришь, потому что Я тебе сказал: „Я видел тебя под смоковницею“; увидишь больше сего».

Иоан. 1:43-50

Лев Николаевич попался на том же, на чём попадались и до него, попадались после и попадаются сейчас: на том, что его к Софье Андреевне чувство, как он записал в период своего скоротечного жениховства, было «похоже». Следовательно, чувство к половинке должно быть прежде всего непохоже. Трудно и даже невозможно сделать обобщения на материале только одной истории любви. Но то, что процесс узнавания половинки для любого, взращённого в некрофилогенной культуре, труден, — это очевидно. Также очевидно, что при встрече двух половинок одни их слова будут лишь языковыми штампами их поколения, другие — драматизацией полученных прежде неврозов, и только лишь небольшая часть может принадлежать сокровищнице Вселенской Истории Любви. Где что в истории взаимоузнавания Возлюбленной и её Психотерапевта правильно различить смогут, видимо, только те, кто находится уже в преддверии того состояния души, когда время встречи со своей суженой, половинкой, уже близко.

Итак, было так…

Ал вошёл в вестибюль заводского Дворца культуры в том же, что и вчера, состоянии предчувствия исполнения мечты. Он шёл по коридору и всматривался в каждое лицо — после возвращения из Азии он почти сразу прочёл «Дианетику» Хаббарда и вот уже почти четыре месяца безуспешно пытался найти его последователей, среди которых по общности психологических интересов надеялся найти не то чтобы друга, но собеседника, а лучше собеседников. Эти четыре месяца он опрашивал всех знакомых ему психологов о Хаббардовском центре (Церкви саентологии), но на удивление никто ничего о его местонахождении не знал. Это было странно, но изменить происходящие события ему не удавалось. Но вот три дня назад он увидел на столбе объявление — и сердце как оборвалось: вот оно! День и место семинара по дианетической психотерапии.