Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы - Чарльз Маккей

В конце XVI и начале XVII веков официально запрещенные дуэли были в вопиющей степени распространены и в Англии. Судебные поединки стали к тому времени более редкими, но несколько случаев такого рода вошли в историю. Один был проведен в царствование Елизаветы, а другой – не далее как при Карле I. Сэр Генри Спелмен рассказывает в своей книге про тот, что состоялся при Елизавете, который, возможно, тем более любопытен, что он был абсолютно законен и что подобные поединки оставались таковыми до 1819 года. В Суде общих тяжб рассматривался иск о возвращении определенных манориальных прав в графстве Кент, и ответчик выразил желание доказать свое право на возвращение владений путем единоборства. Истец принял вызов, и суд, будучи не вправе прекращать рассмотрение дела, одобрил кандидатуры бойцов, которые должны были сражаться вместо дуэлистов. Королева велела сторонам прийти к компромиссу, однако после того, как Ее Величеству было заявлено, что последние имеют законное право на избранный ими способ разрешения спора, дала разрешение на дуэль. В назначенный день судьи Суда общих тяжб и все участвовавшие в процессе адвокаты явились в качестве арбитров поединка на Тотхилл-филдс, где тот должен был состояться. Бойцы приготовились к схватке, и прозвучал публичный призыв к истцу и ответчику выйти вперед и подтвердить свое желание на их выставление. Ответчик откликнулся на свое имя и, соблюдая все необходимые формальности, признал своего бойца, но истец не появился. Поскольку без него и применения его полномочий поединок не мог состояться, его отсутствие было расценено как отказ от притязания, он был объявлен отказавшимся от иска, и ему было запрещено повторно подавать оный в какой бы то ни было суд.

Королева, по-видимому, не одобряла подобного метода урегулирования спорных притязаний, но ее судьи, адвокаты и советники по правовым вопросам не сделали ни единой попытки изменить варварский закон. Неофициальные дуэли, происходившие практически ежедневно, вызывали большее возмущение. При Иакове I англичане были настолько заражены этим французским безумием, что Бэкон, в его бытность генеральным атторнеем[664], прибегнул для исправления зла к помощи своего знаменитого красноречия. В Звездную палату[665] было представлено заявление об обвинении двух лиц, Приста и Райта, в участии в дуэли в качестве дуэлянта и секунданта, в связи с чем Бэкон произнес обвинительную речь, которая вызвала такое одобрение со стороны лордов-судей, что те приказали ее напечатать и распространить по всей стране как вещь «весьма подобающую и достойную для доведения до всеобщего сведения и запоминания». Он начал свое выступление с рассмотрения природы дуэлей и масштабов, которые они приняли, и сказал, в частности, следующее: «Они сеют раздоры, способствуют войнам, несут бедствие отдельным людям и угрозу государству, вызывают презрение к закону. Что до их причин, то наипервейшим поводом к ним является, без сомнения, ложное представление о чести и достоинстве; и, имея означенные корни, это зло питается самодовольными рассуждениями и необдуманным тщеславием. К сказанному можно добавить, что люди почти утратили истинное понятие о стойкости и доблести. Ибо сила духа не может служить причиной для ссоры, сколь бы справедливые основания к таковой ни имелись, и сильные духом знают, что человеческая жизнь слишком дорога для того, чтобы отдавать ее понапрасну. Нет, к столь низменному обращению с человеческой жизнью побуждают слабость и неуважение к природе человека. К человеческой жизни надо относиться серьезно; ее нужно посвящать и жертвовать ею во имя достойных деяний, общественного блага и благородных начинаний. Это не означает стремления к деньгам и кровопролитию. Величие души не в том, чтобы из всего извлекать барыш, и сила духа не в кровопролитии, если только к нему нет достойного повода»[666].

Наиболее примечательный конфликт такого свойства в царствование Иакова I имел место между шотландским дворянином лордом Сенквиром и неким Тёрнером, учителем фехтования. В одном из тренировочных поединков между ними Тёрнер нечаянно выколол его светлости глаз шпагой. Тёрнер выразил в связи с этим величайшее сожаление, и лорд Санквир перенес утрату со всем подвластным ему стоицизмом и простил своего соперника. Три года спустя лорд находился в Париже, где был частым гостем при дворе Генриха IV. Однажды в ходе разговора сей любезный монарх поинтересовался, при каких обстоятельствах его собеседник лишился глаза. Санквир, который был лучшим фехтовальщиком своего времени и гордился этим, ответил, залившись краской стыда, что это произошло в поединке с учителем фехтования. Генрих, позабыв о своей дутой репутации противника дуэлей, беззаботно, как будто речь шла о чем-то само собой разумеющемся, осведомился, жив ли еще этот человек. Больше на эту тему не было сказано ни слова, но вопрос монарха глубоко запал в душу шотландского барона, который вскоре вернулся в Англию, горя желанием отомстить. Сперва он намеревался вызвать учителя фехтования на дуэль, но по дальнейшем размышлении счел честный и открытый поединок с ним как с равным несообразным своему положению. Тогда он нанял двух браво[667], которые напали на учителя фехтования и убили его в его доме в Уайтфрайерсе. Убийцы были схвачены и казнены, за поимку их нанимателя была назначена награда в тысячу фунтов. Лорд Санквир несколько дней скрывался, а затем сдался властям в надежде (к счастью, не сбывшейся), что Правосудие отступится от своего имени и проявит к убийце снисхождение, потому что он дворянин, который из ложного понятия о чести счел уместным прибегнуть к мщению. У него нашлось множество исключительно влиятельных заступников, но Иаков, отдадим ему должное, остался глух к их увещеваниям. Бэкон как генеральный атторней поддержал обвинение, и осужденный, признанный виновным в тяжком уголовном преступлении, умер 29 июня 1612 года на виселице, возведенной перед воротами Вестминстер-Холла.

В отношении официальных дуэлей, или, иначе говоря, судебных поединков, проводимых на законном основании для улаживания конфликтов, разрешение которых обычным судебным порядком представлялось затруднительным, Бэкон был столь же категоричен, полагая, что их нельзя санкционировать ни при каких обстоятельствах. Он считал, что государственные мужи должны наконец решиться отменить их совсем и не отступать от своего решения; что надо следить за тем, чтобы ни это зло, ни нравы, его питающие, более не поощрялись и что все лица, признанные виновными, должны сурово наказываться Звездной палатой, а те из них, кто принадлежит к высшей знати, – отлучаться от двора.

При следующем короле, когда Дональд Маккей, первый из лордов Риэев, обвинил Дэвида Рэмси в государственной измене посредством сговора с маркизом Гамильтоном с целью восшествия на шотландский престол, Рэмси вызвал Маккея на поединок, дабы тот доказал правдивость своего утверждения путем единоборства[668]. Поначалу власти собирались передать дело в суд на рассмотрение в соответствии с нормами общего права, но Рэмси счел для себя более благоприятным прибегнуть к дуэли – старинному и почти упраздненному обычаю, которым при всем том по-прежнему имел право воспользоваться любой человек, подавший апелляцию по делу о государственной измене. Лорд Риэй охотно принял вызов, и оба оппонента были заключены в Тауэр, где пробыли до тех пор, пока не нашли поручителей в том, что в день, назначенный судом, они явятся для разрешения вопроса. Управление делом было поручено Маршальскому суду Вестминстера, в связи с чем граф Линдсей был назначен лордом-констеблем Англии. Незадолго до назначенного дня Рэмси сознался во всем, что лорд Риэй ранее вменил ему в вину, после чего Карл I положил конец судебному разбирательству.