Первый кубанский («Ледяной») поход - Сергей Владимирович Волков

сеней и единственной большой комнаты, в правом углу которой находилась громадная плита, в левом углу громадный стол и вокруг него лавки. Войдя, я увидел двух босых добровольцев, сидящих на лавке; их обувь сушилась на близко придвинутой к плите скамейке. Я примостился на ней и с большим трудом стал раздеваться.

Я снял с себя все и остался, как говорят, в чем мать родила. Развесив свои пожитки так, чтобы они как можно скорее сохли, сам я взобрался на скамейку около плиты и стал клевать носом. Это было не слишком приятное удовольствие: несмотря на то что было жарко, все же чувствовалось, что ты совершенно голый. Через некоторое время вошли еще два человека и тоже принялись сушиться. Я не сказал бы, что мы были слишком долго в хате, как вдруг открывается дверь, входит доброволец:

– Что вы сидите?! Армия давно уже ушла – никого нет!

Эта новость ошеломила нас. Мы стали быстро одеваться. Некоторые мои вещи высохли, но большинство из них были еще полусырые, но было не до этого, надо было спешить. Одевшись, вышли во двор – ни души, кругом тихо и пусто. Вышли из экономии, зашли в крайнюю хату, расспросили дорогу на Ново-Дмитриевскую и двинулись в путь. За экономией мы вошли в лес и сразу попали в сплошное море воды, которая доходила почти до колен. Дороги не видно, только догадываешься, что это дорога, по большой просеке. Бродили мы в этом лесу с час, но ожидаемой опушки леса, как нам объяснили, не обнаружили. Решили вернуться обратно и взять с собой проводника. Добравшись опять до экономии, вошли в первую же хату около леса. Войдя в нее, были крайне удивлены, увидев двух добровольцев, мирно пьющих чай. Когда же мы рассказали, что в экономии только одни мы, они поспешно стали собираться. Один из этих добровольцев был кавалерист, который предложил нам остаться в хате, согреться чаем, пока он быстро объедет все хаты и узнает, нет ли еще отставших. Я с радостью согласился на его предложение. Мы мирно уселись за чаепитие. Но прошло немного времени, и он вернулся в сопровождении еще пяти человек. Теперь нас собралась внушительная группа в 12 человек, с одним конным. Нам нечего было бояться – в случае чего мы могли бы принять бой.

Расспросив еще раз дорогу на Ново-Дмитриевскую, наша группа двинулась в поход. Вошли опять в тот же лес и, утопая по колено в воде, двинулись вперед. Наш кавалерист исполнял теперь функции разведчика: он выезжал вперед нас, возвращался обратно и объяснял нам наш дальнейший путь. Наконец вышли из лесу на большую поляну, а за нею опять лес. Перешли поляну, вошли в лес – и опять вода. Здесь нам стали попадаться подводы, тачанки, зарядные ящики, сложенные в фигуры ящики с патронами, и все это занесено снегом. Вышли из лесу, прямо перед нами показалась какая-то экономия, влево какая-то довольно бурная речушка. Не доходя экономии, сворачиваем влево, переходим речушку по маленькому узкому мостику. Но опять наше несчастье – мостик оказался посреди разлившейся речки, пришлось вброд добраться до него, но слава Богу, что было неглубоко. Перейдя, поднимаемся немного в гору, и перед нами расстилается степь. Идти трудно, ветер крутит снег, слепит глаза – устал я порядочно.

По степи мы растянулись гуськом, я иду последним. Дело к вечеру, смеркается, я потерял из виду шедшего передо мной, только сплошная пелена снега. Я стал всматриваться в следы, оставленные ими, и идти по ним. Стемнело окончательно, усилился ветер, следы замело снегом, началась метель. Теперь иду наугад, отдался воле Божией. Шел так приблизительно с час, выбился из сил, остановился. Стою и думаю: что же делать дальше?! Сперва была мысль – снять карабин и дать несколько выстрелов в воздух: возможно, что ушедшие вперед услышат и окажут помощь. А вдруг где-нибудь поблизости красные – тогда что? От этой мысли я отказался. Тогда я присел на землю, сложил ладони рупором и стал кричать: «А… а… а…» – во все стороны. Повторил это несколько раз – никакого впечатления. Только ветер свистит да снег крутит…

Двинулся дальше. Идти становилось все тяжелее, ветер своими порывами почти совершенно не дает идти. Проблуждал еще, верно, с час, остановился отдохнуть. Кругом темнота да ветер свищет. Вдруг порыв ветра донес до меня блеяние овец. Я напряг весь свой слух, чтобы определить, с какой стороны это блеяние. Но оно долго не повторялось, и я решил, что это мне просто показалось. Собрался продолжать свой неотрадный путь, как опять ветер донес блеяние – с левой стороны. Я направился в ту сторону, часто останавливаясь, прислушиваясь, приседая к земле и всматриваясь в даль, но, кроме снега, ничего не видно. Опять послышалось блеяние, но уже с противоположного направления. Я стал в тупик. Мне уже казалось, что это просто-напросто мое воображение, что не существует никакого блеяния, а просто нервы напряжены до предела. Вдруг опять блеяние – и из того направления, куда я шел. Нет, думаю, это не воображение, а факт: где-то близко овцы. Но где?! Я двинулся вперед и скоро вплотную уперся в стену хлева. Меня охватила такая радость, что я стал чуть ли не танцевать. Ну, думаю, спасен! Ощупью стал продвигаться вдоль стены хлева, ища в него вход. Иду, а сам думаю: сгоню всех овец в один угол, сам засяду среди них и дождусь утра. Найдя вход, остановился. Постой, думаю, раз есть хлев с овцами, ведь должно быть где-то поблизости и жилое помещение. Решил оторваться от хлева, но далеко от него не уходить. Пройдя шагов 10–15, я свалился вниз на что-то мягкое. При падении карабин, висевший за спиной, больно ушиб мне голову. Придя в себя, стал ощупывать, на чем я сижу, – оказалась солома. Неплохо, думаю, зароюсь в нее и переночую. Поднявшись, стал очищать снег вокруг моего будущего ночлега, как вдруг моя нога поскользнулась, я поехал вниз и сел на снег. Что за чудо?! Передо мною шагах в сорока стоит маленькая хатенка, в окне светится огонек, дверь открыта, и на пороге стоит старая женщина.

Одновременно я обрадовался и испугался. А что, если здесь красные?! Я медленно направился к хатенке:

– Бабушка! Нельзя ли у вас переночевать?

Она стала всматриваться в темноту.

– О!.. Родимый, иди! Здесь много уже солдат!

– Каких солдат, бабушка?

– А что, я знаю, родной? Вот недавно только пришли!

– А офицеры у них есть?

– Здесь нету, а вот там, в экономии, – там