Мои калифорнийские ночи - Анна Джолос

— Джен, — его хватка ослабевает, но он всё ещё не подпускает меня к машине. — Он ведь только и делал, что постоянно унижал тебя!

— Ты ничего не знаешь… Мне надо увидеть его, надо поговорить с ним, — слова льются бесконечным потоком. Я повторяю их как мантру. — Я обязана остановить его, Ричи. Он совершает ошибку. Я должна. Мне надо…

И тут он делает это.

Воздух разрезает хлёсткий звук звонкой пощёчины.

— Приди в себя, Смит! — произносит ледяным тоном. — Это просто смешно!

Я в ужасе замираю, прижимая ладонь к пылающей коже. Почему-то сейчас я как никогда ощущаю, насколько далёк и чужд человек, что стоит напротив.

А так ли хорошо я знала его всё это время?

— Прости, но ты не оставила мне выбора, — оправдывается он, когда мне, наконец, удаётся открыть дверь с водительской стороны.

— Ты не нужна ему, Дженнифер, — стискивает мои пальцы до боли. — Пойми наконец.

Я пару секунд смотрю в его сверкающие чёрной ревностью глаза, а затем выдёргиваю руку и молча забираюсь в машину. Сразу блокирую дверь. Включаю зажигание и уезжаю прочь, стараясь не думать о его словах, прочно засевших в моей голове.

Неважно нужна я Риду или нет. Мне просто необходимо увидеться с ним. Посмотреть в его глаза.

Я выжимаю педаль газа в пол, обгоняя зазевавшихся автолюбителей. Пока еду, впервые за последнее время, обращаюсь к господу богу и молю лишь об одном: только бы успеть…

Вест Коуст позади. Два невыносимо долгих светофора. Побережье. Кенсингтон Авеню. Круг и последний перекрёсток.

У центрального автовокзала, небольшого, к счастью, по своему размеру, я начинаю мандражировать пуще прежнего. Доезжаю до ряда автобусных линий и наплевав на правила, бросаю машину на аварийке так, чтобы не сильно мешала другим участникам дорожного движения.

Иду, сама не зная куда. Теряюсь, не понимая, какой конкретно автобус искать. К моему ужасу, все они абсолютно идентичные на вид…

Сан-Бернардино, Риверсайд, Сакраменто, Лос-Анджелес, Сан-Диего…

Наверное, это всё не то.

И вряд ли нужный мне автобус в этом ряду.

Включаю экран телефона.

11:52.

Я спешу на другую сторону, пытаясь отыскать хоть что-то выделяющееся на фоне простых рейсовых автобусов. А я ведь даже представления не имею, что ищу.

Замираю прямо посреди дороги, бросая потерянный взгляд на внушительное количество транспорта вокруг. Это ведь настоящий ад для человека, у которого вечные проблемы с ориентированием на местности.

Мне по очереди сигналят раздосадованные водители, и я вдруг понимаю, что это, похоже, единственный способ обратить на себя внимание.

— Эй ты, чокнутая, уйди с дороги! — кричит мне пожилой на вид мексиканец.

— Самоубийца! И почему именно под колёса моей машины!

Я игнорирую сигналы нетерпеливых автомобилистов, и кручу головой по сторонам, ощущая, проступивший на спине холодной пот.

— Эй, девушка, это не тротуар!

Я не могу найти его. Не могу найти!! Или опоздала…

Таксист, проезжающий мимо, едва не цепляет мою ногу. Его нецензурная брань доходит словно сквозь вату.

Я опоздала… Опоздала!

Останавливаюсь, не в силах вдохнуть раскалённый калифорнийский воздух.

Пожалуйста, пожалуйста…

Какафония звуков, ослепляющее полуденное солнце, жара и снующие повсюду люди. Где-то плачет ребёнок, об асфальт разбивается бутылка, слева от меня громко переговаривается молодёжь, поправляя на спинках пухлые походные рюкзаки.

Мне ни за что не найти его здесь.

Я почти отчаялась.

Сдалась.

Слёзы льются ручьём, и я чувствую их солёный привкус на своих искусанных от волнения губах.

Ногтями царапаю ладонь изнутри.

Зубы стучат от заполонившей сознание тревоги.

Кажется, мне сигналят со всех сторон.

Я лишь прикрываю глаза, не в силах справиться с той паникой, что накрыла меня.

И вдруг посреди всего этого шума…

— Смит, какого чёрта ты тут устроила?

Рид

Ненавижу прощания.

Унылые и расстроенные лица, «дельные» советы и глупые пожелания.

За те четыре дня, что я провёл у Кэмерона дома, он выносил мне мозг не единожды, а сегодня так и вовсе решил устроить «проводы» и снова попытаться отговорить меня от идеи службы по контракту (не без поддержки моих друзей, разумеется).

Собрал втихомолку нашу компанию, и теперь всем и каждому известно, куда именно я собираюсь отправиться. Правда ребята искренне не понимают зачем и, естественно, просят одуматься. Да только в этом нет никакого смысла, потому что я для себя всё решил.

— Слушай, Брукс, всё равно не пойму на черта тебе это надо? — спрашивает Зак, расстёгивая пуговицы на манжетах белоснежной рубашки. Он только что пришёл из клуба с очередной смены. — У тебя мать стала мэром, с боксом всё удачно, что вообще за странная затея?

— Ну вот и я говорю, — бьет себя по лбу ладонью Кэм. — Клянусь, чтобы я свои яйца понёс в армию по собственному желанию… да ни за что!

— Много ты понимаешь! — ухмыляется Хейли Сандерс и взъерошивает мои волосы. — Нашему красавчику страсть как пойдёт армейская форма!

— Детка, магазин спецодежды за углом, девяносто долларов — и я буду для тебя солдатиком, воплотившим в реальность все твои сексуальные фантазии, — развязно подмигивает ей Кэм. — И для этого совершенно необязательно «морозиться» на военной базе США.

Я улыбаюсь. Кэмерон, как обычно, в своём репертуаре.

— Обойдусь, — насмешливо фыркает Хейли. — Прибереги эти свои ролевые игры для Пирс.

— Боюсь, не выйдет, она опять со мной не разговаривает, — тут же меняется в лице он.

— Да ну? — наигранно удивляется блондинка. — Не потому ли что ты ведёшь себя как последняя свинья?

Он пожимает плечами и становится серьёзным, но только лишь на долю секунды. Ещё один придурок, в чьей личной жизни полнейшая неразбериха.

— И когда ты уезжаешь, бро? — снова поднимает тему моего отъезда Зак.

— Завтра в двенадцать. Часов в десять заеду домой, чтобы забрать вещи.

— Ну реально, Брукс, не дури, за коим тебе всё это сдалось? — недоумевает Кэм.

Я молчу и задумчиво покручиваю пальцами гранёный стакан.

— Я нахрен чуть бутылку за сотню евро не разгрохал, когда Кэмерон поделился этой новостью, — признаётся Зак.

— Отвалите от него, — вмешивается Лерой. — Если едет туда, значит ему так надо.