Черчилль. Биография - Мартин Гилберт

Чемберлен, кроме того, надеялся завоевать и дружбу Муссолини. На заседании кабинета министров 16 февраля стало ясно, что Иден с его жесткой позицией по отношению к Италии не получит поддержки Чемберлена. Разногласия, ставшие известными многим парламентариям, достигли кульминации 17 февраля на заседании «заднескамеечного» Комитета по иностранным делам. Черчилль участвовал в нем, выступив в поддержку Идена. По воспоминаниям последнего, он предложил комитету «в трудное время сплотиться вокруг» Идена и сказал коллегам по палате общин: «Если сейчас мы проявим слабость, то в будущем риск войны неизмеримо вырастет».

Упорно стремясь добиться дружбы с Италией, Чемберлен решил начать переговоры с Муссолини. Оказавшись в одиночестве, Иден подал в отставку. Черчилль в это время был в Чартвелле и как раз беседовал с полковником авиации Доном, когда пришло известие об отставке Идена. «Должен признаться, – писал он позже, – что сердце у меня упало. На мгновение захлестнуло темное отчаяние». Иден, легковесности которого он прежде опасался, теперь был единственной сильной фигурой, противостоящей зловещей, унылой беспомощности и неизбежной сдаче позиций. В ту ночь Черчилль не смог заснуть. «С полуночи до рассвета лежал в постели, – вспоминал он, – снедаемый чувством горечи и страха. Я глядел, как в окна медленно просачивается дневной свет, и перед моим мысленным взором возникало видение Смерти».

Хенки смотрел на вещи совсем иначе. Он сказал одному своему другу, что в то утро проснулся «со странным чувством облегчения», и объяснил, что Чемберлен «стремится улучшить отношения с Италией и по возможности с Германией». 21 февраля на обсуждении отставки Идена Черчилль говорил и об Италии, и о том, что 16 февраля Гитлер вынудил австрийское правительство поручить Министерство внутренних дел австрийскому нацисту. «Эта неделя была хорошей для диктаторов, – сказал он. – Одна из лучших во все времена. Немецкий диктатор наложил свою тяжелую руку на маленькую, но имеющую великую историю страну, а итальянский диктатор завершил свою вендетту победой над моим почтенным другом, бывшим министром иностранных дел. Конфликт между итальянским диктатором и моим почтенным другом был долгим. Однако нет сомнения в том, кто победил. Победил синьор Муссолини. Вся мощь и величие Британской империи не обеспечили защиту моему другу. Синьор Муссолини заполучил его скальп».

Черчилль заявил палате общин, что Чемберлен действует, «надеясь смирением, затрагивающим даже не эмоции и гордость нации, но чисто материальные интересы, сохранить мир». Продолжая свою речь, он сказал: «Какую цену мы все заплатим за это? Никто не может подсчитать. Но малые страны Европы сделают выводы и встанут на сторону силы. Я предсказываю, что раньше или позже придет день, когда вам придется подниматься на борьбу, и я молю Бога, чтобы, когда этот день придет, не оказалось, что из-за неумной политики мы останемся в одиночестве». Эти заключительные слова многих заставили содрогнуться.

Yorkshire Post писала, что «Черчилль, как и во многих других случаях, вызвал у людей по всей стране чувство тревоги и растерянности». А Evening Standard не только не поддержала призыв Черчилля к коллективным действиям, чтобы предотвратить агрессию Германии, но, напротив, даже расторгла договор с ним на две статьи в месяц. Зато Daily Telegraph, выступавшая против правительственной политики и принадлежавшая другу Черчилля лорду Кэмрозу, согласилась раз в две недели печатать тексты Черчилля.

26 февраля Чемберлен назначил Галифакса преемником Идена на посту министра иностранных дел. После этого Гитлер стал еще сильнее давить на Австрию, стремясь включить ее в состав Германского рейха. В ответ на это давление премьер-министр Австрии Курт фон Шушниг назначил плебисцит: Австрия должна была ответить, хочет она сохранить свою независимость или нет. 11 марта Галифакс телеграфировал Шушнигу: «Британия не может взять на себя ответственность за советы, способные поставить страну под угрозу, защиту от которой правительство его величества гарантировать не может». Во второй половине того же дня, после того как Италия объявила, что не предпримет ничего в поддержку независимости Австрии, Шушниг подал в отставку, а в десять часов вечера немецкие войска пересекли австрийскую границу. В течение двадцати четырех часов были арестованы и отправлены в концлагеря тысячи противников нацистского режима. Сотни были расстреляны. Десятки тысяч либералов, демократов, социалистов и евреев вынуждены были бежать.

14 марта во время дебатов по Австрии в палате общин Чемберлен пообещал коренной пересмотр британских оборонных программ. Черчилль приветствовал обещание, но предупредил: «Если это слишком затянется, есть риск дойти до такой точки, когда продолжительное сопротивление и подлинная коллективная безопасность станут невозможны. Тяжесть событий 11 марта нельзя преуменьшать, – продолжал он. – Европа столкнулась с хорошо продуманной и рассчитанной программой агрессии, и выбор может быть один – не только для нас, но и для других стран, которые имели несчастье быть втянутыми в это, – либо подчиниться, как Австрия, либо, пока еще остается время, принять действенные меры, чтобы предотвратить опасность. А если предотвратить ее уже не удастся, то справиться с ней».

Дальше Черчилль заговорил о Чехословакии, стране, которая, похоже, станет следующей жертвой и которая производит вооружения, необходимые для обороны Румынии и Югославии. В результате аннексии Австрии Чехословакия оказалась в политической и экономической изоляции. Теперь она окружена Германией с трех сторон, и ее коммуникации, ее торговля под угрозой. «Для английского уха, – сказал он, – слово «Чехословакия» звучит чужеродно. Разумеется, это всего лишь маленькое демократическое государство, но у нее есть мужественный народ, у нее есть договорные права и линия укреплений и твердая воля жить свободно».

Черчилль опасался, что одного лишь обещания Чемберлена ускорить перевооружение будет недостаточно для сохранения мира. Он считал, что маленькие европейские государства должны быть включены в систему коллективной безопасности и должны ощущать, что могут положиться на слово Британии. Обращаясь к скамьям консерваторов, Черчилль сказал: «Я знаю, некоторые из моих уважаемых друзей с этой стороны палаты будут смеяться, когда я предложу им этот совет. Тем не менее я говорю: «Смейтесь, но выслушайте». Я заявляю, что правительство должно самым твердым образом выразить нашу приверженность уставу Лиги Наций и нашу решимость добиваться в Европе власти закона».

Черчилль призвал к заключению договора о взаимной защите от агрессии, организаторами которого выступят Британия и Франция. «Если будут согласованные планы, – сказал он, – если они будут соответствовать уставу Лиги Наций и способствовать выполнению задач и принципов, заявленных ею; если все это будет опираться, как и должно, на нравственное чувство всего мирового сообщества и если это будет сделано в 1938 г., – а поверьте мне, сейчас у нас, возможно, последний шанс сделать это, – тогда я скажу, что даже теперь вы смогли бы остановить приближающуюся войну. Пока еще есть надежда реализовать этот план, в котором, чего я вовсе не намерен скрывать, имеется элемент риска, пусть те, кто отвергают его, хорошо и честно обдумают, что случится с нами, если мы останемся в одиночестве».