Медленные пули - Аластер Рейнольдс

Мерлин вспомнил последние дни Лекифа, тронутые гниением развалины вдребезги разрушенных городов, серые волны океана, не знающего покоя, ждущего возможности заявить свои права на покинутое людьми. Он вспомнил, как Минла говорила с ним у огромного монумента из точильного камня – величественного здания, на котором она велела высечь свою версию событий: по замыслу создательницы, ее должны были считать исторической правдой спустя много веков после того, как сама Минла и ее правление превратятся в прах.

– Не судите нас слишком строго, Мерлин, – сказал Баскин. – Мы оказались втянуты в эту войну не по своей воле.

– Ну так прекратите ее.

– Это я и намереваюсь сделать. А вы бы стали заключать перемирие с хескерами на любых условиях? – Принц посмотрел на Мерлина, потом на Крякву. Они втроем стояли на просторном капитанском мостике «Отвергающего», перед широкой дугой больших иллюминаторов; те были закрыты шторками, защищая людей от слепящего света, которым сопровождался вход в атмосферу. – Конечно нет. Война – это ужасно. Но бывает такой мир, который хуже войны.

– Я почти не встречал доказательств в пользу этого тезиса, – сказал Мерлин.

– Ох, бросьте. Двоим мужчинам достаточно немного побыть в обществе друг друга – и оба поймут, что каждый из себя представляет. Разница между нами не так уж велика, Мерлин. Мы ненавидим войну, она внушает нам омерзение, но всегда будет у нас в крови. Без нее мы бы не знали, куда себя деть.

Тут подала голос Кряква:

– Во время нашей первой встречи, принц Баскин, вы упомянули о том, что не всегда интересовались языками. Как вы сказали? До того вас интересовали только игрушечные солдатики и сражения между ними? И вы привыкли играть в войну?

– На вашем языке, на Всеобщем, школа называется «кадеткой», – сказал Баскин. – Вы обучаетесь войне, едва начав ходить.

– Но мы в нее не играем, – возразила Кряква.

Два корабля стряхнули с себя коконы плазмы и вошли в более плотные, близкие к поверхности слои воздуха. Полет стал горизонтальным, шторки на иллюминаторах разошлись. Внезапная серебристая яркость дня заставила Мерлина заморгать. Они летели над разоренной местностью, под слоем низких давящих туч. Мерлин рассматривал холмистую территорию, выискивая хоть одно живое существо, но видел лишь запустение. Местами проглядывали нечеткие линии – возможно, бывшие дороги – или развалины какого-нибудь городка, но было ясно, что среди руин нет ни единой живой души. Заброшенные дороги пересекали провалы, глубокие и зловещие. Воронок было так много, что их края наползали друг на друга – будто над матово-серым озером начался дождь и вода на мгновение покрылась рябью.

– Если мне потом потребуется подыскать планету, – пробормотал Мерлин, – напомните мне, чтобы я не вздумал поручать это никому из вас.

– Мы все отстроим, – сказал Баскин, взявшись за поручень, который тянулся под изогнутой линией иллюминаторов. – Восстановим. Очистим и заселим заново. Уже сейчас наши инженеры-генетики создают неприхотливые растения, которые позволят снова озеленить эти места и начнут возрождать атмосферу, пригодную для дыхания. – Он осекся и самокритично улыбнулся. – Простите. Слишком легко забыть, что я не читаю речь для поднятия боевого духа в каком-нибудь военном комплексе.

– Где же вы все теперь живете? – спросила Кряква. – Большие города, которые были на поверхности… их ведь больше нет?

– Мы покинули последний из этих городов, Ларгу, в моей ранней юности, – ответил Баскин. – Теперь мы живем в подземных поселениях, защищенных от ядерной бомбардировки.

– Готов поспорить, что виды там великолепные, – сказал Мерлин.

Баскин отнесся к его сарказму мрачно, без всякого юмора.

– Мы держимся, Мерлин. Как держится Когорта. Вот. Мы приближаемся к пропускному шлюзу, ведущему в один из наших подземных городов. Видите это пологое отверстие? – Он кивком указал на наклонный раструб, торчащий из земли, словно удав, что зарылся в землю по самые глаза. – Гаффуриане поднаторели в разрушении, но точность – не их конек. Они могут причинить ущерб нашим лунам и астероидам, но у них нет настолько точного оружия, чтобы нанести удар из космоса и попасть в такую маленькую цель. Мы вернемся сюда чуть позже, и вам тут будут очень рады. Но сперва я хотел бы устранить всякие сомнения касательно свирели. Мы полетим немного севернее, в горы. Обещаю, что это не займет много времени.

Баскин сдержал слово. Всего через несколько минут земля вспучилась и пошла складками в преддверии голой, безлесной горной цепи. В конце концов неприступные утесы поднялись настолько, что даже высоко летящему космическому кораблю пришлось взять повыше.

– Большинство наших военных заводов размещены в таких гористых местах, – сказал Баскин. – Здесь есть доступ к металлическим рудам, тяжелым изотопам, геотермальной энергии и тому подобному. Конечно, они хорошо охраняются. Оба наших корабля сейчас находятся под прицелом ракет и лазеров. Таковы правила. Нас не сбили только благодаря тому, что полет разрешен императором.

– И еще благодаря помехам, поставленным моим кораблем, – сказал Мерлин. – Он может сковырнуть эти горы, словно струп, если засечет угрозу, которой следует обеспокоиться.

Но на самом деле он чувствовал себя уязвимым и готов был сознаться в этом, пусть даже самому себе. Он ощущал действующее на нервы присутствие всего этого незримого оружия, словно мигрень под кожей Хейвергала.

Вскоре появился очередной вход, примостившийся у дна долины с почти отвесными стенами.

– Приготовьтесь к спуску, – сказал Баскин. – Он будет довольно рискованным, но не должен составить проблем для вашего корабля.

Они нырнули в зев входа и направились вглубь. Километры, потом десятки километров. А потом корабль резко свернул в горизонтальный штрек. Мерлин не позволил себе ни малейшего проявления своих подлинных чувств, но, если говорить начистоту, увиденное произвело на него впечатление, хоть ему и не хотелось этого признавать. Здесь чувствовались компетентность и целеустремленность – качества, которые высоко оценили бы военные инженеры Когорты. Тот, кто способен прорыть такие тоннели, должен быть опасным противником.

Впереди показался оранжевый свет. Мерлин начал уже было размышлять о его происхождении, когда они влетели в огромную подземную пещеру, пузырь в коре Хейвергала. Полом служило море бурлящей лавы – водовороты и струи мощного потока, протекавшего через пещеру. Посреди пещеры, подсвеченное снизу оранжевым мерцанием, висело темное сооружение в форме перевернутого конуса, свернутого в кольцо: оно крепилось к стенам пещеры с помощью трех ферменных опор. Сооружение было размером с небольшой дворец или космическую станцию, и на его ровной верхней поверхности вполне могли приземлиться оба корабля.

Откуда-то вышли грузные фигуры в скафандрах – вероятно, защищавших от здешнего жара и ядовитых испарений – и окружили корабли. Они подсоединили к «Отвергающему» гибкий стыковочный модуль.

– Мы называем это место «базой», – сказал Баскин, шагая вместе с гостями по пологому узкому модулю. – Просто база. Никаких заглавных букв, ничего, что наводило бы на мысль о чрезвычайной важности этого места. Но на протяжении столетий это был самый важный элемент нашего плана обороны. Именно здесь мы надеялись узнать, как заставить свирель работать на нас. – Он обернулся и посмотрел на Мерлина и Крякву. – И здесь же мы потерпели неудачу – или продолжаем ее терпеть, если можно так выразиться. Но мы не желали сдаваться, пока у нас был шанс.