Коловрат: Знамение. Вторжение. Судьба - Алексей Миронов

совсем немного, не считая пехотинцев с факелами и нескольких костров за воротами, вокруг которых грелись пешие охранники с луками. Далее шла темная полоса с загонами. Ближайшие юрты начинались примерно в сотне шагов от крайнего загона, охраняемого еще одним отрядом вооруженных всадников. Следующая линия костров виднелась уже за юртами.

– Ну что же, – остался доволен увиденным Коловрат, – вижу твои амбары. Недалече. Подойти можно, но повоевать немножко придется. Главное, чтобы подмога не подоспела, пока мы охрану на входе истреблять будем.

– Значит, на коней, Евпатий Львович, и вперед? – предложил Лютобор, медленно пятясь назад через кустарник.

– Обожди, – поднял руку Коловрат.

Тотчас рядом с ним бесшумно, словно из ниоткуда возник ратник с арбалетом, замотанный в мешковину и почти сливавшийся с деревьями. Более всего он сейчас походил на лешего. Лютобор даже не заметил, откуда тот появился.

– Видишь вон тех пехотинцев с факелами? – тихо вопросил Коловрат ратника, отодвигая ветку.

– Вижу, – ответил леший.

– Подползете поближе, – отдал приказ воевода, – и, как только мы на конях вылетим из леса, положите всех разом. Надо притушить лишние огни. А заодно и конных, сколько успеете.

Призрак молча внимал.

– Дождетесь, как мы подожжем амбары, – закончил воевода, – и прикроете наш отход. Потом назад через лес, дорогу знаешь.

– Сделаем, – прошептал леший и растворился во мраке, будто его и не было.

– Ну, вот теперь по коням, – выдохнул Коловрат.

Снег на тропе до последнего смягчал топот копыт большого отряда. И все же татары, охранявшие дальний вход в лагерь, насторожились. Такого количества конных на этой дороге давно не появлялось. Они даже попытались загородить вход, подкатив стоявшую за ним повозку. Внезапно двое пехотинцев с факелами рухнули в снег лицом. Словно разозленные змеи, факелы зашипели и погасли. Затем распластались те, кто пытался вытолкать повозку, оставив проход открытым. Вслед за ними посыпались с коней еще четверо всадников.

В темноте у въезда в лагерь началась суета, но было уже поздно. С поднятыми мечами передовой отряд Коловрата молча, без криков, обрушился на татар и принялся с холодной яростью рвать их на куски. Все, кто находился снаружи, полегли очень быстро. Сам Коловрат, не дожидаясь исхода первой схватки, ворвался впереди своих воинов в лагерь. Но татары уже успели подготовиться к бою – атакующих русичей встретил град стрел.

Двое ратников, скакавшие рядом с воеводой, упали с коней замертво. Сам Коловрат едва избежал смерти – одна татарская стрела со звоном отскочила от его шлема, а вторая и третья вонзились в грудь коня, пробив доспех. Конь захрипел, но продолжал нести своего седока. «Ох не погладит меня князь по головке, если помру, – усмехнулся воевода, доскакав до шеренги татарских всадников, – но семь бед – один ответ».

Коловрат врубился в татарский строй, нанося хлесткие удары своим мечом и отбивая щитом встречные. А за ним устремились и остальные рязанские ратники. Бились в полумраке, все факелы и даже костер, горевший у повозки, погасли. Но противники чуяли друг друга, словно дикие звери, и точно так же рвали друг друга на куски.

Несмотря на превосходство в числе, возникшее благодаря внезапности нападения рязанцев, в этот раз все прошло не так гладко, как задумывал Евпатий. Бой происходил в узком пространстве, запруженном всадниками. И хотя татары потеряли возможность стрелять из луков, в ближнем бою они показали себя ничуть не хуже русичей. От их сабель погиб не один десяток ратников, прежде чем остатки татар были окончательно истреблены. Множество коней, потеряв седоков, метались сейчас по заснеженному полю.

Зарубив своего последнего поединщика, тысяцкий кружил рядом, опустив вниз окровавленный меч.

– Поджигай! – приказал Коловрат Лютобору, когда все было кончено.

Тот вскинул руку вверх. По его знаку десяток бойцов, ожидавших у входа в лагерь, спешились, подпалили заготовленные факелы и направились к амбарам. Кроме того, половина русичей, еще не участвовавших в схватке, ворвались на территорию лагеря. Одна сотня ратников осталась прикрывать вход на случай внезапного появления татарских войск снаружи. Другая выстроилась напротив ближайших юрт, отделенных примерно двумя сотнями шагов. Там уже возникла суматоха. Татары заметили нападение, и вскоре следовало ожидать ответного удара.

Пока люди с факелами возились у амбаров с сеном и загона с конями, Коловрат всерьез подумывал атаковать ближние юрты. Пока рязанцы смогли застать врага врасплох, но это был опасный и очень многочисленный враг. Совсем рядом находились тысячи татарских воинов. Следовало побыстрее запалить амбары и уходить в лес. Но Евпатий медлил, разглядывая ночной лагерь цепким взглядом. Его так и тянуло уничтожить побольше воинов Батыя. А еще лучше – побольше пороков, чтобы обстрелы Рязани, и так ослабшие после его удачных вылазок, вовсе прекратились. Но главной мечтой было желание отыскать походный шатер самого Батыя и пленить его.

Пока он раздумывал, раздался свист стрел, и конь под Коловратом вдруг покачнулся, а затем рухнул на колени. Воевода перелетел через холку, распластавшись на снегу.

– Жив, Евпатий Львович? – услышал он, вставая, голос Лютобора.

– Пока Батыя лично не поймаю, не помру, – натужно усмехнулся Коловрат, отряхиваясь от снега. – Коня вот жалко.

Раненый конь лежал на боку, издавая предсмертные хрипы.

– Как у тебя? – вопросил воевода, которому тут же подвели другого коня.

– Амбары горят, – доложил тысяцкий, – можем уходить, пока совсем жарко не стало.

Коловрат бросил взгляд на амбары. Те и правда занялись быстро, из открытых дверей вырывались языки яркого пламени. Сено горело великолепно. Еще немного и заполыхают крыши строений, тогда все вокруг осветится, как днем. Рядом бешено ржали татарские лошади, запертые в обширном загоне, вдоль которого сновали рязанские ратники.

В этот момент воевода заметил быстрое движение позади юрт. Отряд татарских всадников, не меньше тысячи человек, устремился к месту прорыва. В отсветах костров были заметны длинные пластинчатые доспехи, переливавшиеся, как чешуя змеи во время движения. Тяжелая татарская конница приближалась, словно настоящая змея, извиваясь между юртами.

– А вот и незваные гости, – проговорил воевода, принявший, наконец, решение. – Ну-ка, Лютобор, запали татарские жилища, чтобы Батыю неповадно было на нашей земле задерживаться. Устрой им стену огня.

Когда десятки лучников подожгли стрелы и огненные гостинцы полетели в сторону юрт, мгновенно вызвав пожар на пути татарской конницы, воевода добавил:

– И вот еще что, Лютобор. Открой загон у амбаров. Выпусти табуны на волю, пусть порезвятся. Не погибать же коням зазря. А мы тем временем в