Колдун из Салема - Вольфганг Хольбайн

С каждой секундой давление в моей голове все возрастало. Почувствовав изнеможение, я зашатался и поневоле сделал шаг вперед.

Я вдруг испытал огромное облегчение. Несмотря на то что во рту появился горький привкус, а колени задрожали, я отчетливо понял, что ужасное видение исчезло. Что бы там ни было передо мной — оно исчезло.

Я хотел повернуться к Сину и спросить его, видел ли он то, что видел я, но так и не успел этого сделать.

Прямо передо мной послышался шорох.

Затем раздался ужасный треск, посыпались искры. Распахнулась какая-то дверь, и меня на секунду ослепил неожиданно хлынувший через нее свет. Затем передо мной в дверном проеме появилась темная фигура — всего лишь в двух или трех метрах от меня.

Я был слишком ошеломлен, чтобы как-то отреагировать на это. Словно зачарованный, я смотрел на кинжал, который держал в руках появившийся передо мной человек. Его бледное лицо было перекошено от страха, а в глазах светилось безумие.

— Сантерс, — ахнул Син.

Мужчина посмотрел мимо меня. Он, похоже, только сейчас заметил Сина. Его глаза расширились, а из уголка рта потекла слюна.

— Андара, — пробормотал он и поднял кинжал.

Его движения были неестественными и дергаными, но все же он действовал целеустремленно.

Несколько секунд я стоял неподвижно, словно парализованный. Сантерс был именно тем, за кем охотился Син… Син?! Был ли человек, стоявший позади меня, действительно Сином, или же это был Андара, мой отец?

Я не мог поверить в то, что только что произнес Сантерс. Я ведь спрашивал Сина, кто он такой, и он тогда сказал мне правду. Если бы он солгал, если бы под его обличьем скрывался Андара, я бы это почувствовал.

Сантерс сделал шаг ко мне. Кинжал в его руке угрожающе блеснул. Я знал, что ему сейчас нужен не я, а еще я знал, что Присцилла находится в комнате позади него. Я мгновенно юркнул мимо него в дверь и… замер.

У противоположной стены комнаты находился алтарь, на котором лежала женщина. На ней не было видно следов какого-либо насилия, однако в ее взгляде застыло выражение ужаса и обреченности.

Рядом с ней стояла Присцилла. Она, как и Сантерс, держала в руке кинжал. Присцилла была сосредоточенной и хладнокровной, кончик лезвия кинжала она нацелила в горло женщины. Заметив меня, она медленно повернулась в мою сторону. Ее наполовину закрытые глаза широко распахнулись, во взгляде читались ненависть и презрение.

— Стало быть, ты тоже явился сюда? — спросила она. — Ты что же, думаешь, что сможешь воспрепятствовать нам совершить жертвоприношение Ти-лар-мину?

— Присцилла… — пробормотал я.

Мои мысли совершенно перепутались: я ведь ожидал, что именно Присцилле угрожает опасность. Я бы ничуть не удивился, если бы на месте этой незнакомой женщины на алтаре лежала Присцилла. Но чтобы она встретила меня как своего врага…

— Эйкорн, — прошипела Присцилла.

Она так резко повернула голову к мужчине, стоявшему по другую сторону алтаря, что ее волосы разметались в разные стороны. Я до сего момента не обращал никакого внимания на этого человека. На первый взгляд он показался мне абсолютно нормальным, но, вглядевшись, я заметил, что он был словно чем-то болен — какой-то очень странной болезнью.

Эйкорн не заставил себя упрашивать и тут же бросился ко мне. В его движениях чувствовалась чудовищная сила, явно не соответствующая его тщедушному телосложению.

Прошла секунда, прежде чем до меня дошло, что нужно защищаться. Я все еще держал в руке револьвер, в котором уже не было ни одного патрона. Впрочем, даже если бы у меня в кармане и оказались дополнительные боеприпасы, я все равно не успел бы их вставить в барабан.

Я отчаянным прыжком отскочил в сторону. Эйкорн, увлекаемый энергией своего рывка, проскочил мимо меня. Однако не успел я перевести дух, как он развернулся и снова бросился на меня. В его руке блеснул металл, и я почувствовал, как что-то острое чиркнуло по моей щеке.

Нож!

Я даже не заметил, как он достал оружие. Левую часть моего лица теперь охватила острая боль, а по щеке текла кровь.

Он снова бросился на меня и, гневно размахивая ножом, заставил меня отступить к стене. Я с трудом исхитрялся уклоняться от его выпадов.

Теперь у меня практически не было возможности ни обороняться, ни отступить. Я инстинктивно пытался защищаться, но Эйкорн мастерски владел своим оружием. Уклонившись от очередного удара ножом, я попытался отскочить в сторону, но Эйкорн оказался проворнее — получив тычок кулаком под ребра, я отлетел назад.

От удара о стену у меня остановилось дыхание. Теперь, когда я был буквально приперт к стене, мне практически не удавалось уклоняться от молниеносных уколов ножом. Перед моими глазами заплясала кровавая пелена, а вдыхаемый воздух показался раскаленным.

— Убей его! — крикнула Присцилла.

Ее крик на мгновение отвлек внимание Эйкорна. Воспользовавшись этим, я с размаху ударил его рукояткой револьвера по лицу. Он зашатался, но тут же снова замахнулся ножом и бросился на меня. Лезвие ножа на палец вошло в каменную стену, вызвав целый фейерверк искр.

Я схватил Эйкорна за руку, закрутил ее ему за спину и с силой оттолкнул его в сторону. Прежде чем он успел прийти в себя, я несколькими сильными ударами кулака свалил его на землю.

Больше я не обращал на него внимания: Присцилла была для меня важнее. Я повернулся и направился к ней.

Наши глаза встретились — на короткий, но ужасный миг. Я почувствовал, что со мной вдруг что-то произошло…

Комната вокруг меня неожиданно начала вращаться. К моему горлу подступила тошнота, а руки и ноги стали ватными. Все буквально поплыло перед моими глазами. Я был не в силах сделать и шага. Мой пульс бешено стучал у меня в ушах, а перед глазами начали мелькать серые тени.

Но я не сдавался.

Я не мог допустить, чтобы Присцилла совершила жертвоприношение. Я не мог допустить, чтобы она вызвала силы, с которыми мы не смогли бы справиться. А еще я не мог допустить, чтобы она убила невинную женщину…

Кинжал в ее руке затрясся, словно вдруг стал живым. По ее телу пробежала дрожь. Несколько секунд она колебалась…

Я почувствовал, что это — мой шанс, и я просто обязан был им воспользоваться. Собрав все свои силы, я попытался мысленно разорвать невидимые путы, сдерживающие меня.

Однако с таким же успехом я мог с разбега наскакивать на каменную стену, стремясь ее повалить.

Невидимые враждебные силы отбрасывали меня назад, еще мгновение — и они уничтожат меня.

Я закричал. Мое сердце на несколько секунд остановилось, а мозги охватила судорожная боль, ввергающая меня в водоворот безумия. Невыносимое давление, казалось, вот-вот разорвет мою голову на части.

Я изо всех сил пытался сопротивляться, но это было равносильно противостоянию огонька свечи бушующему урагану. Силы, которые уже не воспринимались человеческим воображением, перемалывали меня, словно мельничные жернова. Казалось, они даже не замечают моего сопротивления.