Меч и ятаган - Дэвид У. Болл

промчался мимо, перепрыгнув через голову Кристиана, – торопился к стене и не замечал ничего вокруг. Теперь битва шла всего в тридцати футах от них, сотня воинов сошлась в неистовой схватке.

– Нужна алебарда, святой отец! – крикнул Кристиан. – Принесите алебарду!

Сальваго заметил оружие рядом с павшим солдатом. Пока он полз за ним, Кристиан взял тряпку, которой обычно вытирал лицо, и перевязал ногу выше колена. Из груди его вырвался стон, каждое движение причиняло резкую боль. Кристиан отстегнул ножные латы на застрявшей ноге и слегка сдвинул их.

Сальваго присел рядом с ним, держа в руках тяжелую алебарду. Он резко пригнулся, когда рядом с ними рухнул еще один кусок стены, окружив их целым облаком пыли. Кашляя, он попытался концом алебарды поддеть бревно, используя оружие как рычаг.

Кристиан схватил его за сутану:

– Нет, святой отец! Это для меня. Рубите вот здесь. – Он показал место на ноге в шести дюймах ниже колена.

Лицо Сальваго сделалось белым как полотно.

– Что?!

– Возьмите алебарду и отрубите мне ногу! Быстрее, отец! Времени нет!

– Я не могу! – покачал головой Сальваго.

– Но тогда я умру! – воскликнул Кристиан. – Пожалуйста, святой отец! Это единственный способ!

Битва подобралась совсем близко.

Вдруг они услышали какой-то шум в конце улицы. Из Биргу шло подкрепление, сформированное в центре. Возглавлял его Ромегас.

Сальваго с надеждой указал на них пальцем:

– Через минуту они будут здесь!

– Для меня это будет уже поздно, – ответил Кристиан, крепко схватив Сальваго за руку. – Сделайте это, святой отец. Прямо сейчас. Постарайтесь целиться как можно ближе к бревну.

Он откинулся назад и закрыл глаза.

Джулио Сальваго поднялся на нетвердых ногах. Длинное древко было тяжелое, из золотистого дуба. Сама секира весила около двадцати фунтов, лезвие затупилось в боях. Он высоко поднял алебарду, губы его шевелились в беззвучной молитве – он просил Всевышнего избавить его от таких мучений, надеясь, что рыцарь передумает и отправит его восвояси. Сальваго замер в нерешительности, чувствуя, как пошатывается. В висках стучал страх.

Никакого избавления, лишь грохот битвы вокруг и волна турецкого наступления. Рядом прогремела пальба, ужас подкатил к горлу. Больше ждать нельзя.

Направь руку мою, Господи!

Со всей силы он опустил алебарду. Оружие задело бревно и не до конца отрезало ногу. Сальваго заткнул уши, чтобы не слышать крика. Он снова занес алебарду и ударил еще раз. Нога по-прежнему не отлетела. От третьего удара секира прошла наконец насквозь и ударилась о землю. Страшное дело было выполнено.

Чувствуя себя полностью истощенным, Сальваго отбросил алебарду, схватил Кристиана за плечи и поволок его подальше от приближающегося столпотворения. Де Врис был без сознания, и Сальваго видел, что за ним тянется кровавая дорожка. Сальваго остановился, чтобы потуже затянуть жгут, молясь, чтобы дрожь в пальцах хотя бы на мгновение унялась и он смог это сделать. Потом он затащил рыцаря в дверной проем, где можно было хоть как-то укрыться. Опустился на колени, тяжело дыша. Его трясло, от страха и переживаний болел живот. Больше всего ему хотелось дотащить Кристиана до лазарета, подальше от кровавой бойни. На сегодняшний день он уже сделал достаточно.

Но он услышал, как солдаты зовут на помощь, просят поднести огнестрельные припасы. Услышал крики детей. Он заставил себя подняться на ноги и отправиться обратно к стенам. В воротах дворца показались две женщины. Они несли к стенам корзину пропитанного вином хлеба.

– Затащите его в лазарет, если сможете! – крикнул им Сальваго, показывая на Кристиана, и побежал обратно на улицу возле французской куртины.

В том месте, где была пробита стена, Сальваго даже с некоторым облегчением заметил, что битва продвинулась еще дальше внутрь города, в то самое место, где он только что был. Де Врис оказался прав. Значит, он, Сальваго, поступил правильно. Однако продвинуться дальше туркам, похоже, была не судьба. Под натиском мощной контратаки они отпрянули назад. Ромегас и его люди заметно потеснили противника.

Сальваго отошел от бреши в стене. Он поднес мешок горшков с зажигательной смесью к следующей лестнице, поднялся наверх и передал ношу французскому рыцарю, который с удивительной точностью обрушил горшки на врагов у прорыва в стене. Священник спустился на землю, чтобы отнести что-нибудь еще, но из готовых запасов там оказалась только огневая труба. Она была страшно тяжелая, но Сальваго удалось подтащить ее к лестнице. При виде его рыцарь широко улыбнулся:

– Как раз вовремя, святой отец. Вы поможете мне обрушить сей адский огонь на головы врагов Господа.

– Не могу! – крикнул в ответ Сальваго.

Он увидел поблизости полдесятка турецких лестниц. Все остальные защитники были заняты на стенах. Трубой невозможно было воспользоваться в одиночку, а больше помочь было некому. Опустившись на колени, Сальваго поднял один конец трубы. Рыцарь поднес запальный шнур к другому концу, смоченному горючей смесью.

Труба взорвалась у них в руках, разбрызгивая вокруг горячее железо и желеобразный огонь. Шрапнель пробила доспехи рыцаря, который мгновенно погиб. Находившиеся поблизости турки попятились назад. Их одежда полыхала. На Сальваго обрушилась огненная смесь, засасывая его в горящую ловушку. Ему обожгло рот, нос, глаза. Он попытался отбиться от огня, но огненное желе липло к телу, а оттого, что он размахивал руками, пламя только быстрее расходилось. С диким криком он кинулся к бочке.

– Господи, помоги мне! – кричал он.

Мимо него бежали к своим постам мальтийские солдаты. Они спешили остановить взбирающихся по лестницам турок.

Сальваго кинулся в бочку. Она оказалась пустой. Тогда он принялся кататься по земле, лихорадочно пытаясь избавиться от пламени. Но огненное желе никак не потухало. Стоило ему войти в контакт с воздухом, оно разгоралось с новой силой. Пронзительно крича, измученный, он поднялся на колени, потом на ноги, сдирая горящую кожу с лица. Добредя до края стены, он вслепую бросился вниз, прямо на турка, карабкающегося по лестнице. Вместе они полетели на землю горящей спутанной массой. Но и приземлившись, Сальваго умер не сразу. Прошло еще десять минут, прежде чем его хриплый визг затих.

Битва продолжалась еще два часа. И ни в одном месте она не была такой яростной и жестокой, как там, где взорвалась труба и столько людей стали свидетелями героической гибели отца Сальваго за свою веру.

Глава 45

ИЗ «ИСТОРИЙ СРЕДИЗЕМНОМОРЬЯ»,

написанных Дарием по прозвищу Хранитель, придворным историком Великого Императора, султана Ахмеда

Силы подкрепления из двадцати восьми кораблей с десятью тысячами людей на борту вышли из Сиракуз. Они тут же попали в сильнейший шторм, который обрушился на флот и чуть не потопил его. Грузы были потеряны, такелаж поврежден. Воины на борту страдали морской болезнью и были не в состоянии сражаться. Флот пристал к небольшому острову у западного побережья Сицилии для перегруппировки.

Ночью около тысячи солдат дезертировали.

Из тома VII. Великие кампании. Мальта

25 августа

Аша сидел неподвижно на палубе «Алисы». Из-за ожогов каждое движение давалось с трудом, однако он мог передвигаться, и раны беспокоили его в последнюю очередь. Вместе со своими судами он стоял у Гэллоус-Пойнт, поддерживая блокаду. Он был рад, что ему поручили такую незначительную роль, рад, что не имел непосредственного отношения ни к успехам, ни к поражениям.

Новости с линии огня вокруг Великой гавани были мрачными для Аши и отрадными для Нико. Отчаявшись победить, Мустафа велел своим людям отступить от Сенглеа и Биргу и вместо этого выдвинуться на Мдину. Он надеялся завоевать слабо укрепленный город и перезимовать там или, по крайней мере, представить его султану в качестве частичной победы.

Его армия обнаружила, что стены цитадели кишат защитниками, которые принялись щедро палить из мушкетов и пушек в приближающуюся армию еще до того, как она оказалась в зоне досягаемости. Это означало, что внутри стен содержатся неисчерпаемые запасы пороха и снарядов, а солдаты свежи и полны сил. Решив, что крепость неприступна, турецкая армия развернулась и отошла, не произведя ни единого выстрела.

Турки возобновили атаку на Биргу и Сенглеа,