Столп огненный - Кен Фоллетт

Нед отложил письмо в сторону. Пусть жена сама читает.

Второе письмо из пакета предназначалось ему. Оно было написано четким, чуть наклонным почерком человека, приверженного порядку, но страшно, похоже, спешившего. Нед узнал руку сэра Фрэнсиса Уолсингема, своего начальника. Интересно, что в письме? Прочесть сразу было невозможно, поскольку письмо зашифровали.

– Мне нужно время, чтобы сочинить ответ, – сказал Нед, обращаясь к Эйлин. – Пусть гонец заночует у нас.

Альфо встал.

– Пойду-ка займусь делом. Спасибо, дядюшка Нед.

Нед взялся за расшифровку письма. Текст содержал всего три предложения. Соблазн надписывать перевод прямо над зашифрованными строчками был велик, но подобное категорически запрещалось. Если такое вот расшифрованное письмо случайно попадет не в те руки, враг получит ключ для прочтения всех прочих сообщений, составленных тем же шифром. Недовы шифровщики, трудившиеся над перехваченными посланиями иноземных миссий в Лондоне, не раз и не два благодарили небо за проявленную авторами тех писем беспечность. Поэтому Нед взял свинцовый карандаш и табличку, с которой потом написанное можно было стереть мокрой тряпкой.

Шифр он помнил назубок, а потому мгновенно перевел на обычный язык первую фразу письма. Та гласила: «Новости из Парижа».

Сердце забилось быстрее. Им с Уолсингемом не терпелось узнать, как дальше намерены вести себя французы. На протяжении шестидесятых и семидесятых годов королева Елизавета успешно сохраняла мир с врагами, притворяясь, будто всерьез обдумывает брачные посулы принцев-католиков. Недавней ее жертвой стал Эркюль-Франсуа, брат короля Франции Генриха Третьего. Елизавете в этом году должно было исполниться пятьдесят, однако она по-прежнему сохраняла умение очаровывать мужчин – и без труда обольстила герцога Франсуа, моложе ее почти на двадцать лет, своего «маленького лягушонка», как она его называла. Она забавлялась с ним целых три года, прежде чем он пришел к умозаключению, к которому рано или поздно приходили все ее кавалеры: что Елизавета вовсе не собирается замуж. У Неда, впрочем, было ощущение, что эту брачную карту королеве удалось разыграть в последний раз, и он опасался, что ныне враги Елизаветы наконец-то приступят к тому, что столь долго откладывали, и предпримут полноценную попытку избавиться от правительницы Англии.

Нед расшифровывал второе предложение, когда дверь снова распахнулась и в комнату влетела Марджери.

– Как ты посмел?! – гневно воскликнула она. – Как ты посмел?

Нед опешил. Среди прислуги в Новом замке гуляли страшные слухи о приступах ярости графини Ширинг, но ему как-то не выпадало до сегодняшнего дня пасть жертвой одного из таких приступов. Их отношения до сих пор оставались вполне дружескими и теплыми.

– Что я натворил, позволь узнать?

– Как ты посмел учить моего сына протестантской ереси?

Нед нахмурился.

– Роджер задавал вопросы, – произнес он, стараясь справиться с раздражением. – Я всего лишь старался отвечать честно.

– Я воспитываю сыновей в вере наших предков! Не смей их развращать!

– Как скажешь. – Раздражение все-таки прорвалось, как Нед ни старался. – Рано или поздно кто-то им растолкует, что имеются разные точки зрения. Пусть уж лучше это буду я, чем какой-нибудь двуличный пуританин вроде Дэна Кобли.

Даже сердясь на нее, он не мог не отметить про себя, как она прекрасна, с этой разлетевшейся по плечам копной волос, с этим гневным огнем в глазах. В сорок Марджери была намного красивее, чем в четырнадцать, когда они с нею целовались за гробницей приора Филипа.

– В Кобли они сразу разглядят твердолобого богохульника! А ты кажешься разумным человеком, но тайком отравляешь умы!

– Вот как? Понимаю, понимаю. Тебе претит не мое протестантство, а мое здравомыслие, верно? Не хочешь, чтобы твои сыновья узнали, что о вере можно говорить тихо, что возможно спорить и не пытаться при этом вцепиться друг другу в глотки! Так? – Несмотря на брошенные ему в лицо обвинения, Нед не думал, будто Марджери и вправду считает, что он отравляет разум Роджера. Скорее, она возмущалась коварной судьбой, которая развела ее с Недом и лишила их возможности растить детей вместе.

Подобно лошади на полном скаку, Марджери не могла остановиться сразу.

– Умный, да? Вечно считаешь себя умнее всех!

– Вовсе нет. Просто я не строю из себя глупца и тебе не советую.

– Я пришла не препираться с тобой! Не смей больше говорить с моими детьми!

Нед понизил голос:

– Роджер – не только твой сын.

– Тем более нечего ему страдать за мои грехи!

– Так избавь его от своих религиозных наставлений! Объясни толково, во что веришь, и признай, что другие могут думать и верить иначе. Он после этого тебя еще сильнее уважать будет.

– Не учи меня воспитывать моих детей!

– А ты не указывай, что мне говорить, а чего не говорить моему сыну.

Марджери повернулась к двери.

– Я бы послала тебя к дьяволу, но ты и так на полпути к нему!

Она выскочила из комнаты, а мгновение спустя громко хлопнула входная дверь.

Нед выглянул в окно. В кои-то веки ему не доставило ни малейшего удовольствия лицезреть красоту и величие собора. Он расстроился из-за ссоры с Марджери.

Несмотря на все разногласия, в одном они сходились безоговорочно: правду о происхождении Роджеру открывать не стоило. Ни сейчас, ни когда-нибудь потом. Для мальчика будет тяжелым ударом узнать, что его столько лет обманывали. Нед сознавал, что ему не суждено открыто признать собственного единственного сына, но на эту жертву пришлось пойти ради блага самого Роджера. Благополучие сына было для Неда важнее всего остального, и он мирился с неизбежным; такова родительская доля.

Уиллард вновь обратился к письму Уолсингема и расшифровал вторую строчку: «Кардинал Ромеро вернулся, и любовница приехала с ним». Любопытно. Ромеро ездил в Париж как тайный посланник короля Испании. Наверняка он что-то замышляет и о чем-то сговаривается с французскими истовыми католиками. А его любовница, Херонима Руис, снабжала Неда полезными сведениями накануне Варфоломеевской ночи. Быть может, она согласится поведать, каковы нынешние планы Ромеро.

Пока он возился с третьей фразой, в комнату вошла Сильви. Нед протянул жене письмо из Парижа, но Сильви сейчас больше заботило другое.

– Я слышала ваш разговор с Марджери, – сказала она. – Вы так кричали оба! Со стороны звучало жутко.

Смущенный, Нед взял руку Сильви в свои ладони.

– Я вовсе не пытался обратить Роджера. Просто старался честно отвечать на его вопросы.

– Знаю, милый.

– Извини, что моя былая страсть доставляет тебе неприятности.

– Ерунда! – отмахнулась Сильви. – И не надо притворяться. Я давно поняла, что ты любишь нас обеих.