Изгнанники - Михаил Михеев

Залп, помимо прочего, был внезапен – никто не ожидал, что оружие дальнего радиуса будет применено в бою внутри системы, и этот внезапный ход противнику удался. Подавляющее большинство ракет было перехвачено скоростными ботами, сбито противоракетами и зенитной артиллерией кораблей, однако и тех, которые достигли целей, хватило, чтобы превратить победу даже не в поражение – в разгром. Наиболее уязвимыми, конечно, оказались корабли старые, тем более уже поврежденные в бою, потерявшие часть зенитной артиллерии, но досталось практически всем.

Больше тридцати линейных кораблей, половина авианосцев, большая часть легких сил – вот чего стоил людям этот залп. В общем итоге цели достигло до четырехсот ракет, а десяток попаданий для старого линкора было смертным приговором. Отступление, не успев начаться, едва не превратилось в бегство, и лишь вбитая до уровня рефлекса дисциплина позволила человеческим кораблям удержать строй и отходить не в виде уязвимой для атаки толпы, а все еще грозным, обеспечивающим возможность успешной обороны с любого вектора построением. Однако это был уже конец – разъяренные потерями ксеносы буквально повисли на хвосте.

Вдобавок, у них был кто-то если не талантливый, то, во всяком случае, хорошо разбирающийся в тактике. Во всяком случае, атаку ботов с уцелевших авианосцев он организовал именно в тот момент, когда люди были меньше всего готовы к ее отражению – сразу после ракетного удара, точнее, одновременно с ним, просто скорость ботов у ксеносов, как, впрочем, и у людей, была заметно ниже, чем у ракет. В результате старт ботов человеческие операторы благополучно профукали – слишком много было засветок от ракет и ложных целей, а на рубеж атаки боты вышли как раз к моменту, когда ракеты сделали свое черное дело.

В тот момент люди были озабочены тем, чтобы сохранить свои искалеченные корабли, многие еще вообще не поняли, что живы. Оставшиеся на ходу авианосцы спешно принимали на громадные летные палубы возвращающиеся боты, уже практически полностью расстрелявшие боезапас, и в тот момент были практически неспособны вести огонь и маневрировать. Именно на них и пришелся основной удар, и космос опять окрасился огненными следами от гибнущих кораблей.

Результат атаки был, разумеется, несравненно менее впечатляющим, чем от ракетного удара, однако два авианосца и больше трехсот ботов было сожжено прежде, чем артиллерийские корабли сосредоточенным огнем отогнали нахалов. Ксеносы не были трусами, наверное, у них, как и у людей, слабых духом в пилоты не брали, но им пришлось отступить. Впрочем, дело свое боты сделали, задержав людей на несколько минут – сзади уже приближались основные силы иных рас, и драться с ними у Соломина возможности уже не было.

Следующий этап боя был практически полностью посвящен игре в догонялки. В смысле, когда одни пытаются догнать и уничтожить, а другие изо всех сил стараются не дать им этого сделать. Теоретически это давало людям шанс еще немного потрепать ксеносов – те из них, кто догонят людей первыми, хорошо получат по лбу, а ориентироваться на самые медленные корабли эскадры – значит, просто не догнать. К счастью, уцелевшие корабли людей сохранили ход и большую часть артиллерии. Однако после того, как пара крейсеров, нагнав их эскадру первыми, была незамедлительно уничтожена, ксеносы поступили разумно. Слабые ходоки повернули назад, а около сотни кораблей продолжили преследование, сохраняя строй и медленно настигая отступающих, часть кораблей которых из-за повреждений не могла дать полный ход, а перед остальными встал нелегкий выбор – бросать товарищей или держаться с ними рядом и, скорее всего, принять последний бой. После короткого совещания, когда каждому давалось право поступать так, как он считает нужным, капитаны кораблей единогласно выбрали второе.

Однако ксеносы приближались все же достаточно медленно, и у Соломина было теперь время оценить повреждения, понесенные кораблями его флота. У него оставались шестнадцать линейных кораблей, из них пять немецких и три из ударной эскадры, потерявшей лишь один линкор – «Владимир Мономах». Он, к сожалению, словил почти три десятка ракет, которых этот гигант притягивал, словно магнитом. С него даже снять никого не смогли – просто было некого, корабль превратился в облако ионизированного газа. «Эскалибур», «Рюрик» и «Олег» получили незначительные повреждения, мало сказавшиеся на их боеспособности. У немцев из пяти линкоров полноценно драться могли три, остальные были изувечены так, что непонятно было, почему они еще не рассыпались. Тем не менее их команды боролись за жизнь своих кораблей с невероятным, лишь людям присущим упорством, и в строю линкоры держались уверенно. Фон Шпее высказал Соломину все, что думает о ситуации, и в его речи не было ни одного цензурного слова, однако Соломина радовал уже тот факт, что старый товарищ выжил в этой переделке, поэтому пропустил его слова мимо ушей и, разумеется, не обиделся.

Восемь амстердамских кораблей также имели серьезные повреждения, заметно снизившие их огневую мощь, однако ход пока держали. Ван Дер Клейн, оказавшийся счастливчиком, сумевшим не только выжить в мясорубке, но и процентов на девяносто сохранить боеспособность своего флагмана, доложил, что гипердвигатели в рабочем состоянии и резкая потеря скорости никому пока не грозит. В общем, все оказалось лучше, чем ожидалось, но хуже, чем могло бы быть.

Чуть в стороне, параллельным курсом, шли два уцелевших в том побоище авианосца, сопровождаемые крейсерами, эсминцами и прочей мелочью. «Поморникам» досталось, но ни один не погиб, а вот новейшей игрушке, подаренной императором Соломину в качестве яхты к свадьбе, не повезло. Крейсер был, конечно, хорош, но он получил двенадцать попаданий и был полностью разрушен. Спаслось трое…

В общем, это сражение стало для Соломина новым в его жизни опытом, которого лучше было бы избежать. Не то чтобы его никогда не побеждали, но его никогда так не БИЛИ. За последние века русские привыкли, что бьют они, а тут какие-то ксеносы… Тем не менее получилось то, что получилось, и теперь пора было уносить ноги. Впрочем, адмирал сомневался, что это получится. По всем расчетам, противник должен был выйти на дистанцию залпа часов через восемь. То, что за это время император успеет собрать и перебросить им на помощь флот, даже если он начал это делать уже в момент начала вторжения в Турцию, было из области ненаучной фантастики. Русские корабли, конечно, быстроходны, но здесь такие расстояния, что не поможет никакая скорость. И даже надежды, что удастся отбиться, не было – врагов попросту все еще оставалось слишком много.

Однако они продолжали рваться вперед – даже когда умирает надежда, остается упрямство, которое не раз выручало русских в прошлом. «Стреляйте, стреляйте, стреляйте, и, может быть, последний выстрел принесет вам победу». Это сказал англичанин, но и к русским принцип был вполне применим. Да и голландцам с немцами, как оказалось, тоже. Поэтому люди выжимали из своих кораблей все, что могли, пытаясь оттянуть неизбежное.

И все же финал гонки оказался несколько иным, чем все предполагали. После семи часов гонки, когда Соломин уже намеревался начать перестроение своих кораблей для последнего и решительного боя, на радарах прямо по курсу были замечены слабые засветки. Спустя полчаса стало ясно, что это корабли, причем человеческие, идущие им лоб в лоб. И сразу же ксеносы начали сбрасывать ход. Однако отворачивать они и не подумали, и вскоре Соломин понял почему – корабли, идущие ему навстречу, были идентифицированы как французские и американские. Причем у французов тяжелых кораблей было намного больше сотни – у них просто не могло быть такого количества кораблей, однако же они были! И несколько минут спустя стало ясно, откуда эти линкоры – все идентифицированные корабли числились погибшими. Выходило так, что галлы спрятали большую часть флота и теперь намерены были ее использовать. Соответственно, те, кто попытается прийти на выручку флоту Нового Амстердама, попадут в ловушку. Эту информацию Соломин приказал немедленно передать в империю и… переодеваться в чистое. Смерть надо было встречать при параде – так его учили, и он не собирался сейчас гадать, насколько это правильно.