Военные мемуары. Единство. 1942-1944 - Шарль де Голль

VI. Вышинский указывает, что он имел беседу с Массигли относительно назначения французского представителя в Консультативную комиссию. Он выражает пожелание, чтобы СССР и Франция в этой комиссии действовали согласованно.

Во время беседы, которую я имел позавчера с Данном, он изложил мне свои взгляды на проблемы, связанные с высадкой… Сказанное им можно резюмировать следующим образом.

Переговоры по этому вопросу между американцами и англичанами еще не привели к окончательному соглашению. Текст соглашения, когда он будет принят, несомненно будет сообщен Комитету, который сможет представить свои замечания, но переговоры в собственном смысле этого понятия по данному вопросу с нами вестись не будут. В частности, с нами не будет обсуждаться план урегулирования, который 27 сентября был передан Комитетом освобождения Макмиллану и Мэрфи…

Относительно денежных знаков, которые будут использованы союзниками во Франции, Дани был не менее категоричен. Он заявил, что этот вопрос имеет чисто военный характер и что решение об обеспечении войск вторжения денежными знаками союзного командования недавно подтверждено Стимсоном и является окончательным.

На мое замечание, что для войск, которые будут находиться в Бельгии и Голландии, принят другой режим, Данн ответил: «Обе эти страны имеют правительства, у вас же его нет»…

Когда я попытался продолжить разговор на эту тему, Данн прервал меня, заявив: «Бесполезно говорить об этом. Государственный департамент компетентен определить политические последствия этой проблемы». «Мой долг, — добавил я, — предупредить вас о том, какова будет реакция французского народа, когда он увидит, что союзные армии пользуются не французскими денежными знаками, выпущенными и гарантированными французскими властями, а иностранной валютой. У него создастся впечатление, что с его страной обращаются как со страной оккупированной, и в его сознании эти денежные знаки невольно будут ассоциироваться с военными марками, ввезенными германской армией».

Данн с горячностью воскликнул, что он надеется, что французы сумеют все-таки усмотреть различие между американскими и германскими армиями. Я ответил ему, что это так, но что в том состоянии морального напряжения, в каком находится французский народ, нервы которого буквально обнажены в результате нескольких лет страданий и сопротивления врагу, малейшая психологическая ошибка сопряжена с риском породить самые серьезные последствия и посеять между французами и союзниками семена недоразумений на долгое время. Валюта является, быть может, наиболее очевидным и распространенным признаком национальной независимости и суверенитета. Создав у французов впечатление, что в этом отношении с ними обращаются как с итальянцами и немцами, союзники вряд ли могли бы совершить более грубую ошибку, которую как нельзя легче можно использовать против них же самих.

Ни одно из этих соображений, видимо, не поколебало Данна; его позиция была окончательно определена…

Во время вчерашнего визита к Корделлу Хэллу последний в доброжелательном тоне упомянул о своих беседах с генералом де Голлем и с комиссаром по иностранным делам. Затем он мне сказал, что американское правительство и американский народ горячо желают, чтобы освобожденная Франция вновь заняла свое место в мире, чтобы доверие стало господствующим чувством во взаимоотношениях между союзниками и чтобы это чувство было настолько прочным, чтобы легко преодолевались трудности и разногласия второстепенного значения. Затем он долго распространялся по поводу нападок, которым подвергалась его политика в отношении Виши, хотя он и проводил ее всегда в полном согласии с Черчиллем и хотя, по его мнению, события в Африке в дальнейшем ее оправдали. Этот вопрос его беспокоит, и он упоминает о нем при каждой нашей встрече. Вместе с тем во всех его высказываниях сквозит злопамятность в отношении французов, нападавших на эту политику, и желание рассеять недоразумение, давно уже существующее между ним и нами…

Я воспользовался вчерашней беседой с сэром Орми Сарджентом, чтобы проверить информацию, полученную Оппено от Данна.

Я полагаю, сказал я ему, что переговоры между английским и американским правительствами по вопросу о заключении с нами соглашений в связи с высадкой наталкиваются на ряд трудностей, и прошу информировать меня по этому вопросу.

Он подтвердил, что эти переговоры затягиваются и что точка зрения Комитета встречает возражения. Но, поскольку проблема сложна, он, Сарджент, ставит вопрос… Так как было очевидно, что мой собеседник затрудняется в подыскании нужных слов, я сам сказал: «Вопрос о правдоподобности Комитета осуществлять администрацию на освобожденных территориях». — «Совершенно верно», — ответил он.

Тогда я с полной откровенностью коснулся существа проблемы. «В общем, — сказал я, — вы возвращаетесь к проекту АМГОТ[144] для Франции». И так как мой собеседник пытался возражать, я ответил: «Я вполне понимаю, что вы бы не хотели употреблять этого слова… Но фактически с того момента, как Комитету будет отказано в праве осуществлять власть во Франции, на сцену выступит управление, осуществляемое военными властями, то есть режим АМГОТ. Не говоря уже о том, что такой режим вызвал бы определенные отклики во Франции, Комитет, являющийся Комитетом освобождения, о чем говорит само его название, был бы лишен права на существование. В этом случае я бы первый… посоветовал Комитету отказаться от того, чтобы служить ширмой, прикрывающей ваши затеи. Если вы должны установить во Франции режим АМГОТ, вы будете это делать одни, без участия нашей миссии по связи, без какого бы то ни было содействия со стороны Комитета. Именно вам придется противостоять волнениям, избежать которых можно только при наличии власти Комитета, почти единодушно признанного страной в качестве правительства. Кроме того, вы серьезно подорвете сотрудничество Франции с союзниками в будущем».

Такая перспектива явно встревожила моего собеседника. Он заверил меня, что этого никогда не случится. Он пытался успокоить меня относительно англо-американских намерений… Я твердо оставался на своих позициях, хотя тон беседы был вежливым и дружеским.

Обойтись без нас невозможно, и они это знают. Под ногами у нас твердая почва.

Ведя политику захватнических войн с целью утвердить господство над свободными территориями Дальнего Востока и бассейна Тихого океана, Япония в 1940 г. напала на Индокитай. Лишенный поддержки извне, не имея возможности получить помощь от великих демократических держав, которым в то время не хватало единства и организованности, Индокитай после героического, но безуспешного сопротивления оказался вынужденным уступить требованиям врага. Передача союзнику Японии, Сиаму, провинций Баттамбанг, Сием-Реап и Сисофон и лаосского правого берега реки Меконг, установление японского контроля над Тонкином, последующее постепенное проникновение японских войск на всю территорию Индокитая — таковы этапы японского вторжения.