Военные мемуары. Единство. 1942-1944 - Шарль де Голль

Это не значит, что Москва категорически высказывается против всех членов польского правительства в Лондоне. Напротив, Бенеш советовал русским договориться с премьер-министром Миколайчиком, и Бенешу недвусмысленно, хотя и конфиденциально, было заявлено, что не исключена возможность сформирования правительства, которое включало бы в свой состав наряду с деятелями, находящимися в самой Польше, также и некоторых членов эмигрантского правительства. Во всяком случае, русские согласны с тем, чтобы Польша была широко компенсирована на Западе. Восточная Пруссия не будет немецкой — впрочем, в этом заинтересована Россия, — а Силезия станет польской.

4. Югославия и Балканы.

Что касается Югославии, Бенеш с удовлетворением отмечает, что русские согласны, чтобы Югославия продолжала существовать. Если сербы и хорваты будут враждовать, то они будут делать это внутри единого государства. Это вовсе не предопределяет окончательную позицию Советского правительства в вопросе о внутренней организации югославского государства.

На вопрос, отстаивает ли Москва союз всех южных славян, в том числе и болгар, Бенеш отвечает, что выяснить это ему не удалось. Вообще говоря, он не верит в подобное намерение русских, по крайней мере в настоящий момент.

То же самое и в отношении Турции. Хотя президент и отмечает, что русские раздражены происками турок, они отнюдь не намерены предъявлять каких-либо претензий в отношении Проливов.

5. Венгеро-румынские отношения.

Судьба Венгрии, видимо, решена. По мнению Бенеша, сама Венгрия не в состоянии развиваться в должном направлении. Ей недостает способных политиков, и она неизбежно сталкивается с величайшими трудностями, ибо в период между двумя войнами в Венгрии не была проведена аграрная реформа. Какими бы ни были превратности ее внутренней политики, Венгрия не сохранит за собой ни тех территорий, которые отошли к ней от Чехословакии, ни тех, которые к ней отошли от Югославии.

Относительно Румынии Бенеш может совершенно конфиденциально сообщить, что Манну просил его быть посредником между ним и Сталиным и что он получил от Сталина заверения, что в случае венгеро-румынского спора из-за Трансильвании Россия примет сторону Румынии.

6. Германский вопрос.

Остановившись на перечисленных вопросах, президент Чехословакии подчеркивает, что не следует все же думать, будто Советы намерены урегулировать европейские дела по своему усмотрению, а англосаксонским союзникам останется лишь согласиться с их решениями. В частности, Бенеш уточняет следующее: хотя в Москве преисполнены решимости разбить германскую военную машину и лишить Германию возможности предпринять новую войну в течение жизни нескольких поколений, хотя русские решили дойти до Берлина, они ни в коей мере не намерены предвосхищать методов, посредством которых Германия будет обезврежена. Напротив, они заверили Черчилля и президента Рузвельта в том, что в Германии ими не будет самостоятельно проявлено никакой инициативы. Политика в Германии явится результатом совместно принятых решений. Относительно возможного территориального расчленения Германии у Москвы также нет какого-либо заранее обдуманного намерения.

7. Позиция в отношении Комитета освобождения.

Бенеш не скрывает, что сейчас в Москве имеется тенденция занять по отношению к Комитету освобождения сдержанную позицию. Такая позиция, возможно, вызвана сдержанным отношением англосаксонских союзников, но дело, конечно, не только в этом. Имеются некоторые сомнения в отношении условий дальнейшего развития Франции. Пойдет ли Франция по пути своего обновления до конца или же там опять разгорится борьба между двумя равными по своим силам лагерями, которые будут нейтрализовать друг друга и парализовать политику страны? Бенеш отметил эту сдержанность Москвы. Он указывает, что такая же неуверенность влияет и на политику, которую Чехословакии приходится наметить на будущее и которая побудила его лично совершить поездку в Москву. Для него не было иного выхода, поскольку нет твердой уверенности в том, что возрождение Франции окажется устойчивым и длительным.

Передаю краткий отчет о переговорах с Черчиллем и Марракеше 14 января после вашего отъезда. Почтой направляю более подробный доклад.

Премьер-министр выразил удовлетворение своими беседами с вами. Он с большой похвалой отзывается лично о вас и о деле, которое вы представляете.

Для него вы бесспорно «человек, воплощающий Францию» и т. п.

Он, конечно, вкрапливал в свои высказывания едкие замечания о вашей «ксенофобии» и вашем «агрессивном отношении» к нему со времени сирийской кампании.

Он быстро перешел к наиболее важному для него вопросу о чистке. На принципиальной почве ему было трудно отстаивать свое предложение, и он дал мне понять, что если он ожидает с нашей стороны проявления снисходительности к Буассону, Пейрутону и Фландену (в порядке их предпочтительности), то именно для того, чтобы мы выполнили по отношению к этим трем лицам обязательства, взятые на себя Рузвельтом и им самим.

Я ответил, что французский народ не может связывать себя последствиями, вытекающими из обещаний, данных иностранными государственными деятелями лицам, подлежащим французской юрисдикции.

Говорил с Черчиллем о поставках оружия участникам Сопротивления, напомнив об обещаниях, которые до сих пор не выполнены.

Он ответил, что вы получите обещанное и что он по достоинству оценил заседание Ассамблеи, посвященное этому вопросу, внесенные интерпелляции, ваш и мой ответы. Он добавил, что маршалу авиации Гаррису будут даны необходимые распоряжения.

Он рассчитывает снова встретиться со мной в Англии и там продолжить обсуждение.

В заключение я должен подчеркнуть, что мое впечатление совпадает с тем впечатлением, которое вынесли вы из встреч с премьер-министром.

По-видимому, единственным серьезным препятствием, мешающим полному согласию, является, как это ни странно, судьба Буассона, Пейрутона и Фландена…

Отмечаю заметное улучшение в наших отношениях с английскими службами. Последние теперь больше помогают нам.

Отвечаю на вашу телеграмму относительно выраженного Эдвином Вильсоном и другими американскими деятелями мнения о своевременности поездки генерала де Голля в Соединенные Штаты.

Как известно, в прошлом поездка генерала де Голля намечалась американской стороной по меньшей мере дважды; каждый раз она отменялась в самый последний момент, а за предложением Сэмнера Уэллеса весной прошлого года приглашения не последовало. Учитывая эти прецеденты, а также еще не вполне определившееся отношение американских официальных кругов к председателю Комитета, инициатива поездки не может исходить от нас. Если бы президент Рузвельт пригласил генерала де Голля нанести ему визит, такое приглашение, разумеется, было бы охотно принято…