Старшая сестра его величества. Власть - Алёна Цветкова

Глаза баронессы Шерши увеличились. Она одернула руку и вернулась на место, задумчиво глядя на парок выходящий из джебы. А потом подняла на меня взгляд.

— Кажется я поняла, что нужно сделать, чтобы моя сестра не смогла нам помешать. Вы должны сделать ей подарок, Абрита. Она так жаждет приобщиться к традициям Кларин, что несомненно клюнет на нашу удочку. И мы избавимся от нее легко и просто. И самое главное, никто даже не подумает, что она умерла от отравления. Ведь этот напиток уже будет безопасен...

— Я боюсь, что ее смерть принесет нам гораздо больше проблем, — не согласилась я.

— Сейчас да, но после коронации, когда вы покажете всем свою связь с Богиней, все остальное уже не будет иметь никакого значения.

Я ничего не сказала. Баронесса была права, смерть лучший способ избавиться от врага за спиной. Но я больше не хотела убивать. Сейчас и так совсем рядом лилась кровь невинных людей, навсегда оставаясь на моих руках.

Глава 41

Сообщить об успехе заговора Третий советник пришел ко мне сам. Это случилось к вечеру следующего дня, когда мы с баронессой Шерши, все это время поддерживающей меня в томительном ожидании, были на грани нервного срыва. И когда дверь мои покоев распахнулась, синхронно подпрыгнули на месте.

— Ирла? — смертельно уставший, землисто-серый Третий советник взглянул на мою тетушку с подозрением, — что вы здесь делаете?!

— Ох, Питро, дорогой! — баронесса Шерши в одно мгновение натянула на себя маску «глупышки Ирлы», жеманно улыбаясь и беззастенчиво строя глазки Третьему советнику, приблизилась к нему и выставила обширное декольте прямо под нос, — а я решила навестить мою дорогую Абриту... вы так давно никуда ее не выводите... мне кажется, — обиженно надула она губы и протянула ему руку, — вы нарочно избегаете встречи со мной.

В глазах Третьего советника мелькнуло презрение. Я видела, больше всего на свете ему хочется выгнать баронессу пинком под зад. Но воспитание взяло вверх над желанием. И он, только слегка поморщившись, принял ручку баронессы.

— Ну, что вы, Ирла. Я никогда не посмел бы поступить так с вами. Но пока я очень занят, государственные дела не терпят отлагательств. Но я с удовольствием провожу вас к выходу, — он посторонился, пропуская баронессу к двери, — прошу.

— Питро, дорогой, — Ирла Шерши захлопала ресницами, делая шаг в том направлении, куда ее вел Третй советник, — вы всегда так добры ко мне. Я очень надеюсь, увидеться с вами в самое ближайшее время. Я не так давно изменила интерьер своего будуара, и хотела бы, чтобы вы оценили новую обстановку.

— Да-ад, разумеется, — Тертий советник вытолкал баронессу за моей гостиной, кивнув слуге, чтоб сопроводил гостью, и бесцеремонно захлопнул дверь посреди очередной цветистой фразы «глупышки Ирлы». А потом повернулся ко мне. Я все это время сидела ни живая, ни мертвая, отчаянно завидуя выдержке баронессы. — Все! — Выдохнул он. И вдруг улыбнулся широко и радостно. Плюхнулся к кресло и расслабился, обмякнув в его тесных объятиях. — Грегорик и его семейка мертвы. Мы зачистили всех недовольных, в замке пока тишина. Но как только известия о смерти короля выйдут за стены королевского замка, вы выйдете к народу и призовете Богиню.

Я побледнела, чувствуя, как задрожало все тело. Свершилось.

Я думала буду радоваться. Ликовать. Но ничего подобного я не испытывала... Как будто бы Третий советник сообщил мне о том, что мы наши отары в горах под Беломорьем погрызли волки... Или, наоборот, внезапно удвоились, увеличив наши доходы.

Значимо? Безусловно.

Но не так, как должна быть значима цель, к которой я шла столько лет! Столько лет, отказывая себе во всем: в счастье, в любви, в семье, в детях и во всем остальном, что было важно для меня, я стремилась к трону. Я работала, как проклятая. Я корежила свою душу, меняя себя для того, чтобы идти вперед. Я с кровью выдирала из сердца свои чувства и желания. Я шла по головам, не считаясь ни с чем. Я убивала. И сама, своими руками, и руками других людей. И что?!

И ничего...

Словно это еще один грил из тысяч других, заработанных мной за всю мою жизнь. Первая гринка, которую я получила за адскую работу посудомойкой в харчевне, принесла мне гораздо больше радости, чем корона, которая сейчас была практически в моих руках!

Я была разочарована.

Хотя, возможно, я не чувствую радости потому, что это не совсем моя цель? Может надо подождать, когда корона опустится на голову моего брата? И тогда я почувствую ту радость, которая сейчас бурлит в глазах Третьего советника.

— Это отличная новость, — улыбнулась я ему. — Значит все прошло по плану?

— Почти, — кивнул он. — В детской начался пожар. Наверное, кто-то из детей, услышав шум уронил свечу. Все выгорело дотла, но на остальные комнаты огонь не перешел.

— А дети?

— От мелких ублюдков остались только обгорелые косточки, — хохотнул Третий советник. — Королева сохранилась получше, ее убили у самого порога, там огонь был не такой сильный.

Я кивнула... Значит Жерен добрался и вывел детей. Облегчение нахлынуло широкой волной. Я прикрыла глаза, чтобы не показать своей радости. Дети спасены. Пусть и не все... Те, кто уже сейчас были взрослыми, были убиты. В том числе и старший сын, которого Грегорик объявил своим наследником. А ведь когда-то я проводила время с ним, с моим племянником. И тогда он был мальчишкой немногим старше моего брата... Перед мысленным взором появилась его ясная, как солнечный день, улыбка. И счастливый Грегорик, которые впервые в жизни принял из рук жены новорожденного сына.

Радость мгновенно пропала. И я ощутила, как их смерти легли тяжелым грузом на мои плечи, не давая вдохнуть. И это оказалось больнее, чем я могла бы себе представить.

— С вами все в порядке? — насторожился Третий советник, с беспокойством глядя на меня. Я кивнула. — Может быть вам принять успокоительное? — Я помотала головой. Успокоительного за эту ночь я нахлебалась с лихвой.

Третий советник пристально взглянул на меня. А потом встал, подошел ближе и, жестко обхватив мой подбородок твердыми пальцами, заставил поднять голову вверх, запрокидывая ее до предела, и взглянуть в его глаза:

— Очень скоро ты выйдешь к народу, — произнес он твердо. — И