Русская Америка. Слава и боль русской истории - Сергей Кремлев

И тут же, в несколько минут, пока длилась моя прогулка в этот вечер, в голове моей созрел широчайший план американизации России».

Вот как мог думать (но — лишь думать) даже русский великий князь… Он, правда, так и не додумался тогда до мысли о том, что Россию не надо «американизировать» для того, чтобы она мощно пошла вперёд. Её надо было просто «россиизировать», дав возможность развернуться лучшим силам России и лучшим качествам русского национального характера. В полной мере — впервые в русской истории в полной мере — это сделали не венценосные родственники августейшего мечтателя, а большевики Ленин и Сталин… Уже в эмиграции это понял и признал сам великий князь, написавший в 1932 году в конце своих мемуаров строки, глубоко задевшие мою душу:

«Любить мы должны Россию и народ русский. Эта любовь наша должна выразиться в стремлении понять новое мировоззрение русских людей… Мы должны найти в этом новом миросозерцании те стороны, которые и нами могут быть восприняты.

Принцип, проводимый в жизнь: «Работа каждого во имя блага государства» вполне приемлем для каждого из нас; он послужит тем звеном, которое нас, представителей старой России, соединит с людьми России новой…»

Ведь написав это в 1932 году о людях новой России, великий князь Александр Михайлович, дядя последнего российского императора, имел в виду людей ленинской Советской России, граждан сталинского СССР!

А в России его дяди, в России его двоюродного брата, как затем и в России его племянника кучка антинациональных ублюдков, глубоко равнодушных к судьбам их же взрастившей страны, раз за разом оказывалась способной в одночасье изменять геополитическую и историческую перспективу родины лишь ко всё худшему и трагическому… Кто-то в России понимал это уже тогда, кто-то понял позднее, а кто-то не понял этого и к началу XXI века.

Но, так или иначе, а Россия вошла в ХХ век без своей Русской Америки.

ХХ ВЕК, начавшийся для России бездарно — Цусимой, дал затем на протяжении его советских десятилетий невиданную ранее Россию — мощную, первоклассную, перспективную… Однако врагам России удалось её с высокого уровня сбить, и новый XXI век начался и продолжается для России ещё более бездарно и бесперспективно, чем это имело место до ленинского Октября 1917 года.

Жизнь и история России, тем не менее, продолжаются, и у России сохраняется исторический шанс на первоклассность, о чём ещё будет сказано. Но эта книга, хотя и имеет целью выводить проблему из прошлого в будущее, повествует всё же о прошлом. Без которого, правда, нет, как известно, будущего…

Соответственно, задумываясь о будущем России и готовя его в умном формате, надо знать побольше о веках прошлых, протягивая от них связь с современностью. Поэтому будет вполне уместным рассказать об обстоятельствах, возникших через десятилетия после утраты Россией своей части Америки, и — во многом — вследствие этой утраты. Речь — об истории некоего многоходового открытия, которую мы проследим до 20-х годов ХХ века, то есть до времён уже России Советской. И эта «история с географией», завивавшаяся «верёвочкой» ещё с царских времён, дополнительно осветит тот факт, что с англосаксами Россия должна держать ухо — востро, а порох — сухим.

К концу ХIХ века на севере Тихого океана присутствовали две англосаксонские державы: та, с которой Россия до 1867 года граничила по Юкону, и та, с которой после 1867 года Россия граничила через Берингов пролив. Имеются в виду английский доминион Канада и, естественно, США. А в Северном Ледовитом океане, разделяя Чукотское и Восточно-Сибирское моря, вспарывал арктические льды остров имени «русского американца» Фердинанда Петровича Врангеля. С его историей и будет небесполезным познакомиться поближе.

В 1946 году её хорошо изложил в своей книге о полярных плаваниях Леонид Михайлович Старокадомский, и ниже сообщаемое во многом основывается на его сведениях, как, впрочем, и на сведениях из ряда других источников. Причём всё оказалось настолько интересным и поучительным, что я решил посвятить острову Врангеля отдельную главу.

Чтобы разобраться с островом Врангеля, придётся вернуться — для начала — вновь во времена Сарычева и даже более ранние. Исследуя же ситуацию, сложившуюся вокруг русского полярного острова позднее, можно лишний раз убедиться, что день сегодняшний, и даже день завтрашний, связаны с давними событиями намного более прочно и актуально, чем это представляется взгляду поверхностному.

Итак, остров Врангеля…

Старокадомский впервые попал на этот остров в 1911 году, когда плавал на ледокольном транспорте «Вайгач», производившем картографические съёмки в Тихом океане и на Севере. И вот что он писал:

«Теперь остров Врангеля обжитое и населённое место, один из форпостов советской культуры на Крайнем Севере. На острове развито промысловое хозяйство, есть постоянно действующая радиометеостанция…

А… в 1911 году остров Врангеля представлял собой поистине белое пятно. Он был необитаем, недоступен, почти совершенно неизвестен.

Немногим удавалось подойти к берегам таинственной земли, затерявшейся в ледяных просторах. Путь к ней преграждали тяжёлые, непроходимые льды».

Длиной 109 километров и шириной около 30 километров, остров Врангеля находится в сотне с лишним километров севернее материковой земли, разделяя, как уже было сказано, Чукотское и Восточно-Сибирское моря. Чукчи об этой таинственной земле (единственной, по сути, в тамошних необозримых ледяных полях) знали издревле. От чукчей о ней знали и русские — как минимум с 1644 года. Землепроходец Иван Львов сообщал о ней в начале XVIII века — со слов других. Сообщал о ней позднее и сержант Степан Андреев, путешествовавший по Чукотке с «казаком из чукчей» Николаем Дауркиным. И тоже — с чужих слов.

Открытую на кончике языка землю Ломоносов нанёс на карту как обширную сушу, продолжавшуюся в сторону Америки и, возможно, слившуюся с ней. Предположительной «земле»-острову он дал пророческое название «Сомнительный»…

Наблюдая колебания моря у Баранова камня, заключение о существовании большого острова к северу от Чукотского полуострова (или — «матёрой земли») сделал в июле 1787 года Гавриил Сарычев. Сарычева в том поддерживал его спутник — известный нам капитан Тимофей Шмалев. Шмалев «слышал от чукоч о матёрой земле, лежащей… не в далёком расстоянии от Шелагского носа (западной оконечности Чаунской губы. — С.К.), что она обитаема и что шелагские чукчи зимнею порою в одни сутки переезжают туда по льду на оленях».

В 1820 году образуется Колымский отряд для описи берегов северо-востока Сибири во главе с лейтенантом Фердинандом Врангелем, помощником которого стал мичман Фёдор Матюшкин. Впоследствии оба носили адмиральские эполеты.

Фёдор Фёдорович Матюшкин — лицейский друг Пушкина… С Врангелем же он был дружен со времени совместного кругосветного плавания на шлюпе «Камчатка» в 1817–1819 годах к берегам Русской Америки, о чём читатель знает.