Разящий клинок - Майлз Кэмерон

– Прошу прощения, но вынужден возразить. Я выстрелил почти в упор и видел, как стрела попала в цель.

Кронмир потер подбородок.

– Он участвовал в турнире. Не прошло и получаса, как он появился и отвесил принцессе поклон. Я разуверился в его гибели и покинул площадь.

Убийца закусил губу.

– Полагаю, вы ждете от меня новой попытки? Но я израсходовал и связного, и план. В следующий раз выйдет чистая авантюра. – Он ощупал полученный от Кронмира амулет. – Вы меня вытащите?

– Этот амулет изготовлен лучшим в империи магистром. Мы вытащим вас, – кивнул Кронмир. – Он вынужден танцевать на глазах у толпы. С принцессой.

– Его люди повсюду. И они ищут меня. Думаете, его не прикроют, как одеялом, со всех сторон? Находиться в толпе безопасно, только если тебя не высматривают. А мне больше некем прикинуться: эта корзина – все, что у меня есть. – Убийца откашлялся. – Сожалею. Извиняться не собираюсь, но в этом деле все пошло наперекосяк, начиная с нападения на дворец. Тогда не должны были провалиться мы, а сегодня не должен был провалиться я. Сам Бог, похоже, настроен против нас.

– Согласен, – сказал Кронмир. – Но я обычно поступаю, как обещал.

– Да. Как и я. Ладно. Если вы меня вытащите, я попробую еще раз.

– Встретимся в гостинице «Серебряный олень», что на улице Святой Катерины. У меня заготовлен план, как вывести вас из города. Возможно, в гостинице буду не я – ориентируйтесь на золотой лавровый венец, а паролем будет слово «застой».

Убийца нахмурился.

– Ему, наверное, помогают герметисты. Мои стрелы разят наповал. Есть какие-нибудь соображения?

– Герметическое содействие обычно требует времени. Подойдите впритык, стреляйте с меньшего расстояния. – Кронмир пожал плечами. – Я похож на ученика, который учит мастера.

– Я убиваю человека, которого большинство считает хорошим, и делаю это в Рождество. И успел потерпеть неудачу. Мне это не нравится, куда приятнее было истреблять тиранов в Этруссии. – Он протянул Кронмиру маленькую пробирку. – Для моего напарника на случай худшего. Послушайте, вы честный заказчик и охраняли меня все время, пока я поправлялся. Мы будем благодарны, чем бы оно ни грозило.

– Хорошо, – сказал Кронмир. – Потому что, если дело примет скверный оборот, мне придется перебираться в Этруссию. – Он хлопнул убийцу по плечу. – Ступайте и покончите с ним, а завтра все это представится мороком.

Тот повел плечами.

– Если все так просто, то почему вы не разберетесь с ним сами?

– Законный вопрос, – поклонился Кронмир. – Если желаете устраниться, я не сочту это нарушением нашего договора.

Впервые за всю беседу убийца улыбнулся.

– Вот теперь сказано честно. – Он расправил плечи и похлопал по корзине. – Я с ним расправлюсь. У меня всегда возникает такое чувство перед тем, как кого-нибудь уложу. Иные сникают после убийства, а я – до него. Что-то я разболтался! – Он кивнул на прощание. – Всего наилучшего, кем бы вы ни были.

– И вам того же, – ответил Кронмир и затерялся в снегопаде.

ЛИВИАПОЛИС – КРАСНЫЙ РЫЦАРЬ

Снег разметали, и жители Ливиаполиса предались танцам. Они кружились и выписывали фигуры, беспрестанно подскакивая, и не однажды было видно, сколь изящные ножки скрываются под богато расшитыми подолами. Стояла зима, и женщины носили капюшоны, а мужчины – меховые шапки, весьма отличные от альбанских, и танцевали они иначе, в стиле более спортивном. Поворачиваясь, женщины подпрыгивали и приземлялись на одну ногу. Мужчины вскидывали ноги так, что те касались ладоней, и вовремя опускали на землю.

Сэр Майкл смотрел на это рука об руку со своей Кайтлин, живот которой был весьма велик, а ей все равно хотелось танцевать. Рядом с ней стояли сэр Георгий и его невеста. Двое морейцев научили их всем фигурам.

Праздновали здесь почти так же, как в Альбе, и в то же время – совершенно не так, и Майкл затерялся в обрывочных размышлениях, хотя и полностью осознавал настоящее. Он поцеловал жену.

– Тяжело ли ранен капитан? – спросила она.

Майкл скривился.

– Думаю, что тяжело, и он это скрывает, – ответил он и чуть закусил перчатку.

– Они возвращаются к исходной фигуре, – сказала Елена. Она положила затянутую в перчатку руку на спину Кайтлин. – Надеюсь, я выношу моего не хуже, чем ты своего, – шепнула она.

Кайтлин рассмеялась.

– Женщины из рода Ланторн и созданы для того, чтобы делать детей.

Ее муж хохотнул в кулак и отвернулся.

– Во многих смыслах, – прошептал он, а она так пихнула его локтем, что он поскользнулся на льду.

Пока они смеялись, в их компанию вторгся Красный Рыцарь. Он ослепительно улыбнулся Кайтлин и расцеловал ее в щеки.

– Само плодородие! – сказал он.

Она присела в реверансе.

– Полагаю, вам хочется быть любезным, – ответила она. – Почему вы не станцуете с принцессой? Смотрите, она ждет!

Сэр Майкл встретился с капитаном взглядом.

– Так и есть, – сказал тот и направился к принцессе.

– Он к ней не очень-то добр, а она от него без ума, – сказала Кайтлин. – Взгляни на нее. Как по-твоему, он на ней женится?

Майкл дернул ее за руку.

– Вряд ли, милая. Ты знаешь не все. Признаю, что и я не все знаю.

– Вообще-то другой у него и нет, – со смехом ответила Кайтлин. – Я страшная сплетница, но прачки-то понимают.

Майкл свел ее по ступеням от дамского шатра к танцевальной площадке.

– Это политика. Всегда есть какая-то подоплека, но нет, она по нему не сохнет.

– О, – отозвалась Кайтлин. – Какая жалость. Я влюблена и хочу, чтобы и все остальные влюбились.

Майкл сгреб ее в охапку и поднял, исполняя первую фигуру морейского рождественского танца. Она взвизгнула.

– Ты надорвешься – во мне сто пудов!

Он улыбнулся, поцеловал ее, а она повернулась и укатилась в танец.

Красный Рыцарь подошел к принцессе. Она стояла в кругу своей свиты рядом с леди Марией, и ее лицо обрамлял пурпурный шелковый капюшон с белой меховой оторочкой. Укороченная шубка, подбитая горностаевым мехом, прикрывала парчовое платье с золотой вышивкой.

Она казалась неописуемо прекрасной – бледная кожа, нежный румянец и искрящиеся глаза.

В свете факелов он остановился перед нею на свободном пятачке, лег и вытянулся во весь рост. Его одежда из красной оленьей кожи выглядела лужей крови, а в снегу он сразу замерз. Он задумался, не убьет ли она его, пока он лежит у ее ног, но за ним наблюдали двадцать тысяч человек, и было невозможно уклониться от выражения преданности.

Леди Мария возвысила голос: