Мы просили у вечности рай - Виктория Вайт

произнося еще ни слова, начинаю захлебываться мыслями, не решаясь заговорить с парнем.

— Эмир, — Виктор впускает меня в номер, осторожно закрывая дверь, — что произошло? — Задает вопрос в спину, медленно следуя за мной. Дохожу до середины гостиной и замираю. Слегка успокаиваясь, поворачиваясь к нему лицом.

— Смотри. — Все, что я способен произнести. Достаю из кармана фотографии и смятое письмо. Протягиваю все Виктору, ничего от него не скрывая. В этой ситуации только он мне сможет помочь. Виктор бегло читает то, что написала Амани. А потом досконально рассматривает каждую из фотографий, словно не хочет упустить не единой детали.

— Надеюсь, ты не рассказал об этом Клео? — Виктор аккуратно складывает листок, вкладывая в него изученные фото. Глаза прищуривает, с опаской ожидая ответа.

— Нет. — На выдохе. Не прерывая нашего напряженного зрительного контакта. — Решил сначала поговорить с тобой. — Открыто. Понимая, что принял правильное решение.

— Хорошо. Клео не выдержит, если мы подарим ей надежду, а потом скажем, что ребенка все же нет в живых. — Виктор начинает маячить по комнате, видимо задумываясь о том, что делать дальше. — Это разобьет ее сердце. — Сам об этом думал. Каждую секунду пока ехал в отель.

— Ты прав. — Не выдерживая присаживаюсь на край дивана, прикрывая лицо ладонями. Нужно остудить рассудок, составить основательный план действий, который принесет хоть малейший результат в поисках. — Просматривая фото, — убирая руки с лица, делаю большой полноценный вдох, — я обнаружил кое-что. — Поднимая голову, смотрю Виктору в глаза, который делая шаг, останавливается напротив.

— О чем ты говоришь? — Виктор не смотрит не меня, доставая уже убранные фото мальчика.

— На одеяле, в которое завернут младенец, — начинаю говорить, улавливая, как дрожит собственный голос, — есть эмблема одного из детских домов, которые мы курируем. — Замолкая, наблюдая за реакцией Виктора.

— Это поможет нам начать поиски. — Виктор азартно вдохновляется, смотря горящими глазами.

— Не все так просто. — Подрываюсь на ноги, нервно делая несколько шагов по комнате. — Подобных детских домов на Востоке больше десятка. И вероятность того, что мы найдем малыша, равна практически нулю. — Обречённо и болезненно. Понимая и принимая этот факт, не стараясь обнадеживать собственное сердце.

— Поверь мне, Эмир, — Виктор подходит вплотную, кладя руку на мое плечо. Легонько сжимая его. Он понимает, что творится сейчас внутри. Как душа сжигается заживо, не веря в то, что еще возможно, — если ваш сын с Клео жив, мы обязательно его найдем. В любом из этих детских домов. Клянусь, — его хватка на моем плече становиться сильнее, — я сделаю все возможное и невозможное. — Виктор позволяет себе по-дружески меня обнять. Хлопает по спине, показывая, что он рядом и всегда готов помочь и поддержать. Отвечаю на его жест, ничего не говоря. Понимая, что Виктор выполнит каждое свое обещание, и я ему в этом определенно помогу. Клео не должна ничего знать, пока мы сами что-то не выяснили. Я буду беречь ее сердце и душу до самого конца.

Эсмира.

Подхватывая на руки своего сыночка, тут же целую в пухлые щечки, видя на его личике довольную улыбку. Этот малыш вернул меня к жизни. Подарил свет, который до его появления, казалось бы, погас навсегда. Он стук моего сердца. Моя оживленная душа. Этот мальчик весь мой новый мир, который я выстроила по крупицам, забывая о своей прошлой боли. Прижимая своего ангела ближе, вспоминаю, как Аллах его мне подарил. Дар, который я уже не ожидала. Сейчас он умненький чудный мальчик. Но совсем недавно врачи не давали никаких прогнозов на то, что мальчик сможет жить полноценной жизнью. Держать в ручках банальные предметы, и произносить самые примитивные слова.

Был обычный поглощенный темнотой день в моей жизни. Привычный и монотонный. В сотый раз, раскрыв шкаф, я начала перебирать одежду своего нарождённого сына. Который погиб вместе со своим отцом и моей матерью. С того момента прошло уже больше года, но я все еще помнила каждую мелочь, задыхаясь от болезненных воспоминаний. Тетя Латифа в последнее время постоянно твердила, что я должна избавиться от этих вещей. Отдать их в любой из детских домов, задумавшись о детях, которые в этом нуждаются. Но что-то останавливало. Перебирая крохотную одежду, ревела в голос. Задавала одни и те же вопросы. Не понимая, чем я заслужила подобную судьбу. Почему у меня отобрали сразу всех людей, которых я искренне любила. Как сейчас помню тот день. Мы возвращались с клиники, после очередного планового приема у доктора. Была назначена дата родов, и мы с мужем шутили, ощущая себя самыми счастливыми на свете. Он называл меня кругляшкой, говоря, что любит еще сильнее, чем в день нашей свадьбы. Наверно это были последние слова Рашита, перед тем ударом, который навсегда изменил мою жизнь. Оказалось, в нашу машину на всей скорости врезался грузовик, до предела заправленный топливом. Я пришла в себя ровно через тридцать четыре дня после случившегося. Боже. Лучше бы этого не случилось. Врачи собирали меня по частям, стараясь вернуть к жизни. Большая часть кожного покрова была уничтожена сложнейшими ожогами. Но меня абсолютно не волновала моя внешность. Я умерла душой и сердец, когда очнувшись в клинике, узнала, что мой ребенок, муж и мама мертвы. Судьба моментально превратила мою душу в кровавое месиво. Кровоточащие раны на сердце не позаживали до сих пор. Но я никогда не думала, чтобы наложить на себя руки. Лишить себя жизни, даже после того, как раз за разом находила вещи, напоминающие мне о семье. Ровно до того момента, пока тетя Латифа не настояла, чтобы я отправилась в детский дом, чтобы отнести одежду для маленьких детей. Там я и увидела его. Своего сыночка Амана-Багдата. Черноволосого, кареглазого ангела, который появился, чтобы стать спасением для моей души. Вспоминаю, как впервые проходила по рядам с кроватками, где находились самые маленькие жители детского дома. На меня в тот момент смотрели десятки разнообразных глазок, в надежде, что я смогу стать им мамой. Но я не могла. Нельзя подарить мертвое сердце. Никому. Даже ребенку. Делая несколько шагов, помню, как остановилась у кроватки маленькой девочки, которая крошечными ручками уцепилась за мой шарфик, моментально стягивая его с шеи.

Мой папа тогда попытался меня убедить, что я способна забыть о прошлой жизни, подарив будущее одному из этих детей. И конечно же себе тоже. Но боль от потери слишком яркая. Я не имела права рушить ее чью-то жизнь. Собираясь уходить из приюта, обратила внимание на несколько отдельных комнат, в которые вообще никто не заходил. Остановилась, расспрашивая одну из сотрудниц, которая рассказала, что