Майя - Ричард Адамс

– Ох, спасибо, сайет, только мне пока не хочется, у вас служить куда лучше. Так что не хлопочите за меня, а то чин дадут, да и отправят в Халькон или к Вальдерре.

– О великий Крэн! – ахнул Сендиль. – Это ты?!

– А ты кого ждал? – со смехом спросила Майя, сбросив накидку.

Сендиль очень изменился. В сумерках, в неверном свете фонарей и факелов у входа в лавки вдоль Шельдада, Майя с трудом признала бывшего храмового раба. Рядом с ней сидел подтянутый бойкий юноша с аккуратной черной бородкой, одетый в новехонький вельтрон и кожаные штаны. Прежде все в нем – лицо, походка, жесты, голос – выражало горькое отчаяние; своим видом он символизировал тяготы неволи, как священник символизирует возвышенное или клоун – абсурдное. А теперь все это исчезло, и Майе стало ясно, почему Неннонира влюбилась в Сендиля.

– Я даже и представить не мог, что с тобой встречусь, – признался он. – Теперь понятно, почему такие предосторожности. Слушай, я тебе так благодарен… Неннонира мне все рассказала, да и сам Рандронот обмолвился, когда бирку мне вручал. А еще он мне письмо для тебя передал, я его хотел с Неннонирой тебе отправить, да забыл. Оно у меня дома осталось.

– Я к тебе Бреро пришлю, он заберет.

Он рассыпался в благодарностях, выражая свои чувства с такой пылкой искренностью, что Майя растрогалась. Еще в храме, в день весеннего праздника, она ощутила какое-то сродство с юношей, – судя по всему, он, как и Майя, родился в бедной семье и умел радоваться черствой корке. Майя была довольна, что смогла ему помочь, вдобавок она поняла, что Сендиль – человек надежный и сохранит доверенный ему секрет.

– … Я что хочешь для тебя сделаю, – тем временем говорил он.

Майя наклонилась к нему и поцеловала в щеку.

– Вот об этом я и хотела тебя попросить. Понимаешь, дело очень непростое. Я не хочу, чтобы ты считал себя моим должником. Если возьмешься выполнить мое поручение, я щедро заплачу. Только помни, это очень опасно. Кроме тебя, мне некому довериться. А если ты откажешься, так тому и быть.

– Ладно, говори, что за беда у тебя приключилась, – произнес Сендиль.

Внезапно на подножку екжи запрыгнула уличная цветочница – девочка с усталым, осунувшимся лицом.

– Сайет, купите розочку! У меня и лилии есть, и лиловые шпажники – вот, поглядите! Дешево отдам, не пожалеете!

Она поднесла корзинку цветов к задернутым занавескам, и сладкие ароматы заполнили возок.

– Спасибо, я розу возьму, – сказала Майя, вручив девочке пятимельдовую монетку. – Доброй тебе ночи.

– Ох, благослови вас Крэн, сайет… – затянула цветочница, но возчик грозно прикрикнул на нее и согнал с подножки.

Майя понюхала розу и задумчиво поднесла ее к губам.

– Понимаешь, я… я влюбилась в катрийца. Он в войске Карната служит…

Сендиль серьезно поглядел на нее – не рассмеялся, не пошутил, не охнул. Похоже, он ей поверил.

– А где он сейчас? – помолчав, спросил он.

– Не знаю. В этом-то все и дело.

Майя медленно, запинаясь, рассказала ему всю правду: как в Мельвда-Райне ее с почестями встретил король Карнат, как после ужина Зан-Керель пришел к ней… Тут Майя разрыдалась и, всхлипывая, заговорила о любви, клятвах и обещаниях. Сендиль молчал, не пытаясь ее утешить или ободрить, и выслушал сбивчивый рассказ до конца – о том, как Зан-Керель обмолвился о замысле Карната, как войско отправилось к реке, а Майя решилась на отчаянный поступок.

Чуть погодя она утерла слезы и успокоилась.

– Знаешь, я одного не понимаю… – сказал Сендиль. – Если ты его так любишь, ради чего ты жизнью рисковала?

– И ты еще спрашиваешь?! – изумленно воскликнула Майя. – Ради того, чтобы всех спасти, кровопролития не допустить! Ох, если бы ты видел, как это страшно, когда убивают… Вот послушай…

Она рассказала ему о ночной переправе через брод, об убийстве караульных, об умирающем Спельтоне; не забыла упомянуть и о Гехте – девушке из захолустной усадьбы, и о трехстах тонильданцах у брода неподалеку от Раллура.

– Если бы не я, то триста моих земляков погибли бы, как несчастный Спельтон, и кто знает, сколько еще полегло бы в бою. Неужели не понятно?

– Понятно, конечно, – ответил Сендиль, – и я горжусь твоим подвигом, как все в Бекле. Дело в другом – что обо всем этом подумает твой катриец?

– Как это?

– Сама посуди – о тебе в Терекенальте все знают. А Зан-Керелю, если он еще жив, известно то, чего не знает никто, – как ты о замысле Карната проведала. Надеюсь, ему хватило ума об этом не разболтать.

Майя до сих пор жила исключительно своими мечтами и воспоминаниями о возлюбленном, ни с кем о нем не говорила и никогда прежде не задумывалась, как Зан-Керель воспринял известие о том, что бекланское войско в Раллуре предупредили о нападении Карната. Как малый ребенок, которого упрекают в провинности, совершенной по незнанию, без злого умысла, Майя тотчас же попыталась оправдаться, не в силах отогнать смутные подозрения, что последствия ее поступка гораздо серьезнее, чем она полагала.

– Он на меня не рассердится… – неуверенно заявила она. – Ну, если я с ним поговорю, объясню ему, почему… вроде как о своих чувствах расскажу, все по справедливости…

– Думаешь, не рассердится?

– Я бы его остановила, только у нас времени не было… Как труба заиграла, так он с места сорвался и убежал… Ох, мне так плохо было! Я представила, что он в бой пойдет и его… – Майя захлебнулась рыданиями.

– И он бы тебя послушал?

– Он же меня любит! Мы бы вдвоем сбежали… в Катрию, в поместье его отца…

– Да? Майя, он же в свите короля! Куда бы он сбежал?!

– А тебе завидно, да? – обиженно спросила она, упрямо не желая признавать очевидного. – Ты ревнуешь?

– Дело не в том, ревную я или нет. Ты уверена, что он тебя не разлюбил? Потому что на его месте я б тебя в клочки разорвал.

– Я сейчас объясню, в чем дело, У-Сендиль, – надменно промолвила Майя, тщетно пытаясь сохранить хоть какое-то достоинство. – Меня интересует только одно: узнать, где сейчас Зан-Керель. Раз он сражается на стороне короля Карната, то его считают врагом Беклы, поэтому расспрашивать о нем надо осторожно. Если ты его отыщешь, я тебе заплачу четыре тысячи мельдов. А что уж там Зан-Керель думает, тебя не касается. Ну, ты берешься его отыскать или нет?

– Четыре тысячи мельдов! – ошеломленно присвистнул Сендиль.

Екжа проехала до самого конца Шельдада и остановилась у западной часовой башни, где широкая улица разделялась на узкие проулки, ведущие в бедняцкие кварталы.

– Куда дальше прикажете? – спросил возчик.

– Поворачивай и езжай назад, – велела Майя, вручив ему пятнадцать мельдов. – И не беги, мы не спешим.

Возчик равнодушно пожал плечами, спрятал деньги и растолкал гуляк на мостовой у таверны. Из дверей донесся обрывок веселой песенки: