Звездные мошенники - Кейт Лаумер

Мы оказались в обширном вестибюле и подошли к двойным дверям. За ними были бетонные газон и деревья, выглядевшие знакомыми в темноте.

– Летний домик сенатора, – сказал я. – Только прожекторов не хватает.

– Вы не можете рассчитывать на этих политиканов, – сообщил Трайт. – Дам один совет, Барделл: бросьте все, живите как жили. Может, вам и поскребли немножко память, но, черт побери, вы были далеко не в лучшей форме, когда попали к нам. Все равно что мускат без спиртного, приятель.

– «Ластриан Конкорд», – сказал я. – Дисс, мисс Реджис… Ничего этого не было, да?

– Считайте все это кошмарным сном. Теперь вы проснулись. Напейтесь, проспитесь – и станете как новенький.

Мы уже спускались по ступеням, когда он повернулся ко мне и указал на выход.

– Между прочим, какого цвета у вас там стены? – спросил я.

– Светло-зеленые. А что?

– Просто любопытно, – сказал я, сделал полуповорот, нанес жесткий удар согнутыми пальцами в грудину, и он тут же обмяк, как переспелый банан. Я подхватил Трайта, вырвал из его руки свою сотню и обшарил карманы. В брюках нашлась еще тридцатка, как раз на проезд.

– Пока, красавчик, – сказал я. – Я тебе никогда не нравился.

Я оставил его на ступенях и направился к выходу.

Сразу после захода солнца похолодало. В публичной библиотеке еще горел свет. Библиотекарь бросил на меня острый взгляд, но ничего не сказал. Я нашел тихий уголок и стал отдыхать, стараясь как следует насладиться теплом до закрытия. Есть нечто успокаивающее в тихих стеллажах и тяжелых желтых стульях из дуба, даже в запахе пыльной бумаги, даже в шепотках и мягких шагах…

Шаги остановились, стукнул вытащенный из-под стола стул. Зашелестела материя. Я не открывал закрытых глаз и пробовал выглядеть старым джентльменом, который вошел просмотреть подшитые комплекты «Харпера» и задремал где-то на середине 1931 года. Но я слышал тихое дыхание и чувствовал на себе чей-то взгляд.

Тогда я открыл глаза. Она сидела за столиком напротив меня – молодая, трагичная и немного поношенная.

– С вами все в порядке? – обратилась ко мне она.

– Не исчезайте, леди, – попросил я. – Не превращайтесь в дым, не улетучивайтесь. И уходить тоже не надо. Просто посидите тут и дайте мне помолодеть хотя бы до девяноста лет.

Она чуть порозовела и нахмурилась.

– Мне показалось, что вам плохо, – произнесла она чопорные, стандартные и подходящие к ситуации слова, подобающие нормальному члену нынешнего общества.

– Конечно. А как насчет парня, с которым я пришел сюда? Куда он делся?

– Понятия не имею, о чем вы. Вы ни с кем не приходили… по крайней мере, я не видела. И…

– Сколько времени вы наблюдали за мной?

На этот раз она действительно залилась краской.

– Сама эта идея…

Я потянулся и взял ее руку, мягкую, как первое дыхание весны, нежную, как старое бренди, теплую, как родительская любовь. Мои пальцы, сомкнувшиеся на ней, показались мне когтями ястреба, сжимающего молодого цыпленка. И я разжал их.

– Давайте пропустим все ритуальные ответы, – сказал я. – Происходит что-то очень странное. Вы знаете это, и я тоже знаю, правильно?

Румянец исчез, она вдруг побледнела и вперилась в мое лицо, словно я знал секрет, который мог спасти ей жизнь.

– Вы… Вызнаете? – прошептала она.

– Может, и нет, мисс, но сильно подозреваю.

Это было неправильное слово. Она тут же напряглась, губы сжались, словно в праведном гневе.

– Ну, это был всего лишь порыв христианского…

– Чушь, – сказал я. – Простите мою грубость, если это грубость. Вы сидите здесь, говорите со мной. Почему?

– Я уже сказала вам…

– Я помню. А теперь назовите настоящую причину.

Она внимательно осмотрела кончик моего носа, затем мочку левого уха и наконец уставилась мне в глаза.

– У меня… у меня был сон… – запинаясь, сказала она.

– Бар, – сказал я. – Захудалая забегаловка. Кабинка справа от двери, через которую вы вошли.

– Мой бог, – сказала она тоном человека, никогда не произносящего имя Божие всуе.

– И мой тоже, – сказал я. – Как вас зовут?

– Реджис. Мисс Реджис…

Она резко замолчала, будто сказала лишнее.

– Продолжайте, мисс Реджис.

– Во сне я была нужной, необходимой, – сказала она так, словно говорила сейчас не со мной, а с кем-то внутри себя, кому, возможно, раньше не уделяла большого внимания. – Я была важной персоной, но не в смысле звания или положения, а потому, что мне поручили нечто важное. У меня было задание, которое следовало выполнить, и чувство… уважения, что ли.

Мне хватило ума промолчать, в то время как она думала вслух, вспоминая.

– Звонок раздался посреди ночи. Секретное сообщение, которого я ожидала. Я была готова. Я знала, что задание опасное, но не придавала этому значения. Я знала, что нужно делать. Я встала, оделась и пошла в назначенное место. И… там были вы.

Она взглянула на меня в упор.

– Продолжайте, – сказал я.

– Я должна была предупредить вас. Об опасности… Не знаю, о какой именно. Вы собирались идти туда в одиночку.

– Вы попросили меня не ходить. Но знали, что я все равно должен пойти.

Она кивнула:

– Вы пошли. Я хотела крикнуть, побежать за вами… но вместо этого проснулась. – Она рассеянно улыбнулась. – Я пыталась убедить себя, что это просто глупый сон. Но все же… Я знала, что это не сон. Я знала, что это очень важно.

Она смотрела на меня умоляюще, словно упрашивала ответить.

– Это был эксперимент, – сказал я. – Я стал подопытным кроликом. К моей голове были подключены большие устройства. Меня заставили видеть безумные вещи. Все перепуталось. Но вы вмешались в мои галлюцинации. И вот что странно: не думаю, что они знают об этом.

– Кто – они?.. Люди, о которых вы говорите?

Я махнул рукой:

– В университете. В лаборатории. Шлемы, врачи, физики… я уж и не знаю. Парни, которые работают в помещениях, забитых радиолампами, приборами, аппаратурой.

– И как же вы оказались участником их опытов?

Я покачал головой:

– Это все так неопределенно. Думаю, что я пил, долго и много…

– Где ваша семья? Ваш дом? Разве никто не будет волноваться о вас?

– Не тратьте попусту свое сочувствие, мисс Реджис. У меня никого нет.

– Ерунда. Никто не существует в вакууме. – Затем она попыталась сменить тему: – Вы упомянули об университете. О каком именно? Я прожила здесь всю свою жизнь. В этом городе нет университета.