Нечистая, неведомая и крестная сила. Крылатые слова - Сергей Васильевич Максимов

и мимолетных изречений, на которые так способны и счастливы французы и которые, под названием каламбура, имеют большой успех в обществе. Это – игра слов с двояким смыслом является, например, в такой народной прибаске: «Я в лес (влез), и он в лес, я за вяз (завяз), и он за вяз (за то же самое дерево)».

Именно в этом отделе пустословий следует искать место того множества выражений, которые, при всех стараниях в поисках, при всем напряжении в догадках, совершенно не могут быть объяснены, потому что говорятся спуста, прямо с ветру и вздорно.

Скандачок

Иногда вместо того, чтобы сказать про человека, поступившего опрометчиво, сделавшего что-либо на авось, как ни попало, или, проще, нáмах, говорят, что он отпустил скандачка – и попался в беду. В редких случаях пользуются этим словом в ближайшем к настоящему значению смысле про таких людей, которые придумают ловкий оборот в разговорной речи или остроумный прием на выход из запутанных обстоятельств в общественном быту. Тогда говорят: он поступил с кондачка, и при этом пишут слово в том виде, как оно теперь у нас напечатано. Здесь ошибка явная, по силе тех же укоренившихся обычаев – давать превратные толкования окончательно определившимся в языке словам и выражениям. Особенно страдает слово нарочито, которым сплошь и рядом заменяют слово нарочно, где прямо подсказывается и прилаживается оно в смысле умышленно, с намерением, тогда как нарочитый всегда сохраняет свое древнее значение (вышедшее из обычая) чего-либо отличного, значительного и даже именитого. Так же точно ошибочно при описаниях в газетах каких-либо народных гуляний, благотворительных торжеств, детских елок и тому подобного употребляют вместо сласти (как лакомства и сладкие закуски, покупные вещи фабричного изделия) – сладости. Забывают, что последнее слово обозначает исключительно лишь качество всего сладкого на вкус и то ощущение его с последствиями услады и наслаждения, то есть всего приятного не только одним чувствам, но и душе.

В слове, вызвавшем эту мимоходную заметку, некоторые усмотрели происхождение слова от названия духовной песни кондака, всегда сопровождающей, как продолжение и разъяснение, другой церковной песни в честь Спасителя, Богоматери и святых праведников – тропаря. Ничего общего здесь нет, и ни в каком случае даже самого отдаленного смысла заподозрить невозможно. Тропарь есть такая церковная песнь, в которой или излагается образ жизни какого-либо святого, или указывается в общих чертах на образ совершения какого-нибудь церковного праздника. В соответствие тропарю, в кондаке воспевается в кратких выражениях христианское значение подвигов святых, славословится Спаситель или Богородица.

Значение нашего слова не потребует никаких натяжек и чрезвычайных поисков, если обратимся к картинам народного быта, и на этот раз прямо-таки к русской пляске, во всем разнообразии приемов. Можно плясать чинную великорусскую и разудалого казачка, ходить голубца и делать малороссийскую метелицу, то есть, становясь попарно в круг, каждой паре плясать на три лада бурно. Можно с присвистом и вскриками пуститься вприсядку, то есть опускаясь внезапно на корточки, так же быстро вскакивать навытяжку во весь рост. По пословице, и всяк пляшет, да не как скоморох, потому что бывают изумительные мастера выбивать ногами штуки и откалывать разные колена. Вот такие-то добрые молодцы и делают скандачок, то есть ловко и сильно ударяя пяткой в землю, немедленно затем вскидывают носок вверх. По этому начальному вступительному приему уже сразу видать сокола по полету, который, несомненно, и расшевелит стариковские плечи, и потешит глаза товарищей и молодиц. Он сумеет за скандачком и ударить трепака, то есть пустить дробный топот обеими ногами с мелким перебором. Разуважит он подгулявших зрителей всласть, по самое горлышко, и артистическими коленами вприсядку с вывертами и прискоками, для которых, впрочем, еще не выработано определенных приемов и точных законов по примеру бальных и театральных танцев.

Играй назад

Известно, что в нашем богатейшем языке существуют десятки названий иносказательного смысла, нежных – ласкательных и грубых – укорительных, которые усвоены любимому народному напитку. Напиваются также каждый по-своему, сообразно с характером, званием и даже ремеслом. Говорят: сапожник настукался или накуликался, портной наутюжился или настегался, купчик начокался, приказный нахлестался, чиновник нахрюкался, музыкант наканифолился, немец насвистался, лакей нализался, барин налимонился, солдат употребил, а дядя Семен Иванович нагрелся. Если всякий другой разночинец может поторопиться, то солдат в должное дозволенное время имеет право и подгулять. С одной такой компанией служивых один раз так и случилось. После приятельского угощения она набрела на скрипача-цыгана и заставила его играть. Играл он долго – устал. Пришло время гулякам расплачиваться. Самый богатый дал гривну. Музыканту показалось мало, и он варом пристал к нему, чтобы прибавил еще пятак, объявляя, что:

– Один камаринский больше стоит, а я сыграл его десять раз.

– Нет у нас ни гроша, хоть все карманы вывороти. На вот – испытай сам. А коли лишку сыграл, так сам давай нам сдачи: играй камаринского на пятак назад!

И на солнце пятна

Об отсутствии на земле вполне идеального человека без пороков и недостатков, объясняемом этим кратким пословичным выражением, говорят таким образом лишь в интеллигентных слоях общества. Народ из веков привык верить, что солнце – повелитель жизни на земле, под влиянием которого находится все наше существование и все явления на земной поверхности, – солнце, как некий бог, чист и непорочен. Он не может быть запятнан: это противоречило бы достоинству и славе его. Он должен светить во всю свою силу. Недостаток единого луча не проходит даром ни земле, ни всему живущему на ней. Тоска нападает на сердце, животные проявляют чрезвычайное беспокойство, птицы среди полудня располагаются спать, когда по каким-либо случайным причинам солнечным лучам что-либо мешает проникать до земли, например сгустившийся чад и дым во время громадных лесных пожаров, густые туманы и т. п. Но и в то время солнце является громадным бронзовым кругом, высветленным и вычищенным на славу. Если иногда кажутся на нем пятна, то это – либо мимо идущее облако, либо заслонила его какая-нибудь из звезд, которых так много бродит в беспредельном пространстве вселенной между землей и солнцем. Таким же точно образом думали и в Европе в то время, когда она только что начала просвещаться светом науки, но еще далеко не отреклась от схоластических верований. В 1610 году изобретена была астрономическая труба: вся поверхность солнца оказалась усеянной как бы рисовыми зернами (каждое зерно длиной в тысячу миль). Среди них попадаются черные точки (поры) и, кроме того, пятна. Последние в конце указанного года объявились разом трем наблюдателям,