Вместе с русской армией. Дневник военного атташе. 1914–1917 - Альфред Нокс

Понедельник, 3 декабря 1917 г.

Я ужинал с семьей В. По их словам, в Смольном идут разговоры об аресте посла, Торнхилла и меня. Торнхилла за то, что «он повсюду сует свой нос», а меня за то, что я – это просто «проклятье» в нашем посольстве.

Дурново тоже предупредил меня, что два-три дня мне лучше не спать дома.

Однако большевики пока не заходят так далеко, чтобы арестовывать своих союзников.

Вторник, 4 декабря 1917 г.

Вчера, в понедельник, в пять часов утра были арестованы генералы Маниковский и Марушевский.

Маниковского обвиняют в том, что, когда он был освобожден большевиками от обязанностей военного министра, он отправил циркулярную телеграмму своим подчиненным, что они могут быть смещены со своих должностей только по его личному письменному распоряжению. Это было сделано, разумеется, только для того, чтобы успокоить их и побудить продолжить службу в интересах армии и страны. Преступление Марушевского состояло, во-первых, в том, что он продолжал называть генерала Духонина главнокомандующим, тем самым поощряя его следовать независимым курсом, что закончилось его убийством. Во-вторых, в том, что он предпочел уйти в отставку, но не участвовать в переговорах по сепаратному перемирию.

Их перекрестный допрос в Смольном продолжался до трех часов сегодняшнего утра.

Генеральный штаб опубликовал заявление, в котором говорилось, что его офицеры не симпатизируют идее сепаратного перемирия, а его представители вошли в делегацию лишь в качестве технических специалистов, чтобы те могли защитить интересы русской армии и союзников.

Окончательно делегацию утвердили в составе еврея Йоффе в качестве председателя и восьми членов, из которых я знал только еврея Каменева (Розенфельда) и бывшего библиотекаря в Военной академии, поляка по национальности с фамилией Мстиславский. Четверо из оставшихся членов были соответственно один рабочий, один крестьянин, солдат и матрос, которых выбрали наугад, чтобы подчеркнуть демократичность ее состава. Случилось так, что в день отъезда делегации из Петрограда матрос как раз понес свои вещи в прачечную, что находилась рядом со штабом большевиков в Смольном. Ожидая, пока белье постирают, матрос отправился в Смольный навестить своего друга. По дороге ему навстречу попался Каменев, которого прежде он никогда не видел, и приказал присоединиться к делегации, которая через три часа выезжает в Двинск.

Профессиональными советниками были два морских офицера, семь полковников и подполковников Генерального штаба. Старшим был адмирал Альтфатер, адмирал в 35 лет. Делегацию с энтузиазмом проводили из Двинска члены армейского комитета. Перед отъездом Каменев долго распространялся насчет демократичного состава делегации; при этом рабочие, крестьянин, солдат и матрос скромно и безучастно стояли в стороне.

Позже один из военных экспертов подполковник Фокке рассказывал о той поездке в интервью прессе. Делегация в составе 28 членов на русском переднем крае юго-западнее Двинска встретилась с немецкими представителями. После обмена документами немцы проводили русскую делегацию к своим позициям. Здесь представителей русского Генерального штаба поразило, как сухо и чисто было в окопах у немцев, как грамотно они были оборудованы, обшиты деревом!

Делегацию препроводили с переднего края на ближайшую железнодорожную станцию. При этом, несмотря на то что к ней вела широкая колея, как это принято в России, немцы специально для удобства перемещений делегаций проложили туда и свою узкую колею.

В полдень 3 декабря делегация прибыла в Брест-Литовск, где ее встречал офицер немецкого Генерального штаба. После взаимных приветствий (можно себе представить, какой там стоял шум от щелкающих каблуков) принимающая сторона на автомобилях отправила русских в крепость, где все уже было приготовлено для их размещения. Характеризуя присущий немцам педантизм, Фокке отметил, что на столе перед каждым членом делегации лежали по пять листов линованной бумаги и пять конвертов, одна ручка и один карандаш, чернильница, две пачки сигарет и одна коробка спичек.

Воскресенье, 9 декабря 1917 г.

Вчера встретился со Станиславским, который сопровождал делегацию в Брест. Он рассказывал, что по прибытии ее членам предложили поужинать в офицерском собрании, но они ответили, что по возможности хотели бы ужинать отдельно. Однако немцы, любезно извинившись, настояли, что это невозможно, поскольку в их распоряжении было всего одно большое помещение столовой. Поэтому всем пришлось принимать пищу вместе, хотя русские и сидели отдельно от немцев.

Первое заседание состоялось в четыре часа пополудни. На нем к присутствующим с кратким приветственным словом обратился принц Леопольд. После него выступал Йоффе с привычной речью о преимуществах демократического мира, но генерал Гофман в ответ заметил, что такими вопросами должны заниматься политики. Со своей стороны, генерал подчеркнул, что в ответ на призыв русской делегации он готов передать предложение о перемирии всей Антанте, но мало надеется, что из этого что-то получится, так как его правительство уже трижды выдвигало предложение о заключении мира и трижды не получало на него ответа.

Вечером 3 декабря русские технические эксперты подробно обрисовали предложение русской стороны о заключении перемирия на шесть месяцев. При этом одним из условий было, что в этот период противник не должен перебрасывать ни одной военной части и вооружения на другие фронты. Кроме того, он должен был вывести свои войска с островов Рижского залива. Йоффе принял все предложения своих военных советников, за исключением пункта 1, согласно которому дата начала перемирия определялась днем, когда соглашение подпишут все державы Антанты. Этот пункт он, конечно, изменил.

Второй раз представители сторон встретились в 9.30 утра 4-го. Здесь русские представили свои условия мира, которые просто повергли в ступор благородных гуннов!

Немцы категорически отказались принимать условия, которые, по их словам, могли быть выдвинуты только проигравшей стороне. Потом они огласили свои условия.

Вечером 4 декабря Йоффе по прямой связи общался с Троцким. Он получил указания ни под каким видом не уступать от требований об освобождении островов, а также о прекращении переброски войск на другие фронты.

Эвакуация немцев с островов была необходима с точки зрения безопасности Петрограда во время перемирия. Переброску войск в случае, если немецкая сторона согласится с этим пунктом, предполагалось контролировать специальными миссиями, которые начали бы работать на определенных участках в немецком тылу.

На совещании в полдень 5 декабря Йоффе зачитал декларацию, в которой сообщалось, что русская сторона приняла решение прервать переговоры и вернуться для консультаций со своим правительством. Представители противника были явно раздражены, но их лица просветлели, когда стороны договорились о временном прекращении огня сроком до 17 декабря. Было оговорено, что в этот период переброске подлежат только те соединения численностью свыше одной дивизии, решение о переводе которых было принято до 5 декабря. Йоффе мыслил наладить пропаганду среди немецких солдат. Он потратил полчаса на то, чтобы убедить немцев разрешить братания на время перемирия, но безрезультатно. Он просил разрешения на то, чтобы в Германии был открыт доступ русской литературе, посвященной борьбе за мир. В ответ Гофман посоветовал лучше отправлять такую литературу в Англию и во Францию, так как в Германии полно своих материалов на эту тему. Йоффе ответил, что он так и намерен поступить.