Серафима спешит на помощь - Салма Кальк

предложила парням идти отсюда. Достаточно вежливо предложила. Парни послали меня далеко — мол, не твоё собачье дело. А у меня забрало упало, и я решила, что моё. Врезала обоим — одному по роже, по носу, кровь так и брызнула на белую рубашку. Второму между ног и потом тоже в рожу. Рука у меня ничуть не лёгкая, это с виду я девочка-блондиночка, а как приложу — так всё равно, что копытом, а вовсе не мягкой лапкой. Вот эти два недоумка и убежали, и кричали ещё, что сживут меня со свету, вот прямо сразу сейчас и начнут.

Сейчас не вышло, потому что пить меньше надо. А вот на следующий день, то есть сегодня вызвал меня главный, сообщил, что из вчерашних недоумков один был сын именинника, а второй — племянник. И что его очень попросили убрать из числа сотрудников предприятия это недоразумение — то есть, меня. И что он лично меня понимает и поддерживает, но ничего сделать не может — это и его хлеб, и всех остальных парней тоже. Не будет заказов — не будет и денег, и поэтому он не готов упираться рогом из-за неудачливой меня. А я пускай найду себе другую работу, поспокойнее. Потому что не дело это — красивой девке мужикам рожи бить. Расчёт на карту, прямо сейчас сделают. Форму сдать. Всего хорошего.

Парни посочувствовали, конечно, но все понимали, что в этой сфере я в нашем городе не найду ничего, город маленький, земля слухами полнится. А честно сказать, я так-то очень мало, что умею, образования у меня — педколледж, учитель физкультуры в начальной школе. А работала я и официанткой, и уборщицей, и торты печь подружке помогала, и с детьми мелкими сидела, и занятия по рукопашке для детей вела.

И главное — платили мне вечно столько, что никакой подушки безопасности у меня не накопилось. Съёмная комната в бараке середины прошлого века — самое дешёвое, что можно было найти. Соседи — пьянь, вечно их строить приходится. И сейчас ещё ничего, а бывало всякое, потому что я с детства сирота и беспризорница. Ну как сирота, реально мать умерла, когда мне уже девятнадцать было, но умерла-то она на зоне, потому что убила отца и его любовницу. Квартиры своей у нас и не было никогда, у матери родни не осталось никакой, а отцовы все знать меня не хотели — как же, дочка Тамары, а она же, вы знаете, Севочку-то нашего… Сама слышала, своими ушами. Вот и выписали меня из той квартиры, где мы в детстве жили, и которая была оформлена на бабку по той линии, едва мне восемнадцать стукнуло. В общем, всякое было в моей жизни за двадцать пять лет, и похоже, что это ещё не конец.

Ладно, Серафима, выше нос. Придёшь сейчас домой, стукнешься к соседке из квартиры напротив бабе Вале, проверишь, как она там. У бабы Вали тоже никого нет, вот и приходится заглядывать и смотреть, есть ли продукты да вообще как дела. И кота её покормить, рыжего Сёмку.

Я вечно нахожу, за кем бы приглядеть — за бабушками, котами, щенками, соседскими детьми. Точнее, всё это дело как-то само меня находит. Может, и сейчас найдёт, за денежку?

Я решила срезать дорогу домой через парк, это намного быстрее, чем обходить. В парке тусила какая-то молодёжь, таскали тыквы и фонарики, и что-то кричали — тьфу ты, сегодня ж Хэллоуин. И ещё природа не подкачала — полнолуние, и я вроде даже днём по радио слышала, что затмение в какой-то части Земли, то есть оно вообще так-то везде, но видно его не то в Южной Америке, не то ещё в какой заднице мира. Но мне сейчас было вот совсем не до затмения и не до полнолуния, и не до Хэллоуина, я отмахнулась от что-то прокричавших мне нетрезвых парней и свернула на знакомую тропинку.

Прибавила шагу — потому что мне показалось, что тут как-то неприятно. Луна скрылась — не то за деревом, не то ещё как, стало темно, я не разглядела под ногами на тропинке ветку, или корень, запнулась и полетела на землю.

Мгновенно собралась, подскочила… и оказалась перед двумя мужиками, изумительнее которых никого в своей жизни не видела.

Мужики напоминали картинку из компьютерной игры, или из кино, или из мультика. В каких-то старинных одёжках и с мечами, в натуре, с мечами! Ничего себе молодёжь-то к праздничку заморочилась!

Я уже подхватила рюкзак, забросила на спину и хотела бочком от них пойти, но они как ломанутся ко мне!

— Моя! — крикнул один.

— Нет, моя! — вторил ему другой.

Чего?

— Ребята, вы выпили лишку, да? — начала я дружелюбно, привычку никуда не выбросишь. — Тогда давайте-ка по домам, пока я подмогу не позвала!

— Стой, девка, стой! Чего ты там несешь, какая подмога! Нежить тебе подмога!

— Моя девка!

Правый уже было схватил меня за руку, но я заметила и ушла от захвата в сторону, и подтолкнула его второму навстречу. Вдруг мне не померещилось, и они оба на меня типа претендуют?

Ох, не померещилось. Левый отшвырнул правого, да так браво, что тот покатился по земле, вляпался в кустарник и заругался там, а сам двинул ко мне.

— Ты моя, поняла? — сообщил он мне.

Угу, жила была девочка, сама виновата. Ну как хочешь, друг. Не хочешь по-людски — поговорим на том языке, который ты понимаешь.

Я позволила схватить меня за руку, и вывернула ему кисть в обратную сторону. Момент — и гора мыщц красиво грохается оземь.

— Девка, ты чего? А ну перестань!

Ах, ты ещё и разговариваешь? Значит, сейчас и в рожу добавлю!

Правда, тут прочухался второй, и мне пришлось пошевеливаться. Пнула лежачего под рёбра — а вот нечего девочек обижать, встретила второго прицельным пинком носком берца в коленную чашечку, он взвыл. Добавила промеж ног, а потом кулаком в нос. И чесанула прочь по дорожке — потому что ну их нахер, сейчас как вызовут полицию, да как вломят мне по первое число, это же когда тебя побили, ты пострадавшая сторона, а когда ты отбилась, то хрен что докажешь потом.

Драться я научилась давным-давно, да ещё и хорошие люди меня учили — подсказали, как использовать мои природные данные, чтобы было преимущество. Поэтому плевать, что я среднего роста, и что нет у меня горы мышц. Зато я гибкая, выносливая и сильная — для девушки моего возраста, роста и веса.

Бежала,