Мата Хари. Пуля для обнаженной - Владимир Зырянцев

Рука Маргарет метнулась за спину, к застежке платья. Миг – и платье полетело на асфальт. За ним последовало нижнее белье. И прекрасная танцовщица предстала перед своими палачами обнаженной – такой, какой бывала на сцене в конце каждого своего танца.

Молодой лейтенант выпучил глаза. Он совершенно не знал, что делать! Метнулся, было, к заключенной, чтобы как-то прекратить это безобразие, но тут же остановился – видимо, представил, как он будет выглядеть, пытаясь натянуть на Маргарет ее одежду, – и в растерянности оглянулся на полковника. Но тот тоже не знал, что делать! Видимо, он уже жалел, что разрешил заключенной оставить руки свободными. Если бы он знал, что она так преступно воспользуется его милосердием… Но было уже поздно жалеть, надо срочно решать, что делать дальше. И полковник решил сделать вид, что ничего особенного не происходит.

– Продолжайте! – крикнул он лейтенанту. – Чего вы стоите?

– Слушаюсь! – ответил офицер и, повернувшись к солдатам, скомандовал: – Целься!

Винтовки поднялись, двенадцать стволов уставились на Маргарет. Теперь она не видела лиц солдат, видела только эти стволы. Ну и пусть! Она все равно не боялась. Ну, разве что самую малость. Неужели сейчас…

– Огонь! – выкрикнул лейтенант.

Грянули двенадцать выстрелов. Стоявшие в стороне люди видели, как брызнула кровь, как стоявшая у столба женщина пошатнулась. Колени ее подломились, она рухнула на асфальт. В ту же минуту доктор Моро сорвался с места и быстрыми шагами, почти бегом направился к казненной. Остановившись рядом с телом, опустился на корточки, взял безжизненную руку женщины, смерил пульс. Коснулся артерии на шее. Поднял и опустил веко. Бегло осмотрел рану. Из груди, откуда текла кровь, уже целая кровавая лужа образовалась под телом. Затем обернулся к ожидавшим людям и громко произнес:

– Мертва!

Это слово было по-разному воспринято людьми, стоявшими во дворе. Полковник удовлетворенно кивнул. Лейтенант вздохнул с облегчением. Адвокат тоже вздохнул – скорее, с жалостью. Монахиня заплакала. А солдаты почему-то с удивлением переглянулись. Так поступили все, кроме того парня, что смотрел на осужденную, как на врага. Он зло ухмыльнулся И, не дожидаясь команды, закинул винтовку за спину.

– Я отвезу тело в морг, – сказал доктор полковнику.

– Да-да, конечно, голубчик, – ответил тот и поспешил к ожидавшей вдали пролетке.

За ним потянулись остальные. Лейтенант скомандовал солдатам, и те, построившись, направились к казарме.

Спустя несколько минут во дворе не осталось никого, кроме доктора и казненной…

Первым ее ощущением после пробуждения была боль. Левое плечо жгло невыносимо, и она застонала. Вторым ощущением был свет. Яркий солнечный свет пробивался откуда-то справа. Слева боль, справа свет – как интересно! Она с трудом открыла глаза. Увидела высокий белый потолок, такие же стены, простенькую мебель. Она лежала на кровати, похожей на больничную, в небольшой комнате. Где она? Почему оказалась в этом месте? Что с ней случилось?

Память возвращалась медленно, рывками. Поездка на автомобиле с двумя хмурыми конвоирами… Двор казармы, залитый солнечным светом – таким же, как сейчас… Важный полковник, зачитывающий приговор… Шеренга солдат напротив, и дула винтовок, уставившиеся ей прямо в грудь…

Да, расстрел! Ее расстреляли! Она должна была умереть. Но тогда почему она здесь? Что это за место?

Маргарет оглядела себя, насколько это было возможно. Левое плечо было укутано толстым слоем бинтов, и оттуда, из-под бинтов, била острая боль, от которой она проснулась. А что с остальным телом? Правой рукой она ощупала себя, потрогала лицо. Все вроде цело. Ах, если бы здесь было зеркало! Она всегда начинала день с того, что оглядывала себя в зеркале. Потом уже одевалась и снова садилась перед трюмо – подводить веки, красить губы. Без этого она была не готова встречаться с людьми. Чувствовала себя хуже, чем раздетой. Раздетой как раз ничего, а вот с неухоженным лицом нельзя было никому показаться.

Она поискала глазами какое-нибудь зеркало. Ничего! Нет, это ужасно! Даже в тюрьме у нее было зеркало. Лишить ее самого необходимого могли только ее недруги, ее палачи. Может быть, она умерла и находится в аду? Да, это похоже на правду. Значит…

Она не успела додумать: послышались шаги, и дверь открылась. В комнату вошла женщина в белом халате, со шприцем в руках. Женщина была пожилая и, что удивительно, – темнокожая! В точности такая, как слуги в их с мужем доме на Яве. Значит, она и правда умерла: вот являются призраки из прежней жизни. Того и гляди…

Она не успела додумать, какой еще призрак может ей явиться, как, взмахнув руками, воскликнула:

– Она очнулась! Мадам очнулась! Доктор, скорее!

Вновь послышались шаги, и в комнату вбежал доктор Антуан Моро. Кинулся к кровати, схватил правую, здоровую руку Маргарет, приник губами к ладони.

– Слава богу, ты очнулась! Я уже начал бояться, что этого никогда не случится. Ведь ты была без сознания двое суток!

– Здравствуй, Антуан, – ответила Маргарет. – Я тоже рада тебя видеть. Ты говоришь, я очнулась? Значит, я не умерла?

– Нет, ты не умерла, – с любовью, глядя на нее, проговорил доктор Моро.

– Но… как же так? Ведь они стреляли! И моя рука… И потом… где я в таком случае?

– Сейчас я тебе все расскажу, – пообещал Антуан. – Жоржет, дай мне шприц, я сам сделаю мадам укол. А перевязку сделаем позднее, после обеда.

Негритянка передала доктору шприц, и он поднял ее правую руку, помассировав вену, ввел под кожу тонкую иглу. Маргарет поморщилась от боли. Но тут же почувствовала, что другая боль, мучительная боль в левой руке, куда-то уходит. Стало так хорошо!

– Ну что, тебе лучше? – спросил Моро.

– Да, очень хорошо! Но знаешь, чего мне не хватает?

– Чего же?

– Зеркала! Милый, прикажи, чтобы здесь поставили трюмо! И чтобы принесли мою сумочку, где я держу мои туши и краски. Я должна привести себя в порядок.

– Мы обязательно поставим здесь трюмо, дорогая, – ответил доктор. – Но чуть позже, когда ты сможешь вставать. Сейчас же я попрошу Жоржет принести какое-нибудь зеркало. Маленькое, чтобы его можно было держать одной рукой. Найдется у нас такое?

– Думаю, найдется, господин Антуан, – сказала негритянка и вышла из комнаты.

Как только дверь за женщиной закрылась, Маргарет спросила:

– Ради всего святого, объясни, кто она такая? Когда я увидела это черное лицо, я подумала… Черт знает, что подумала!

– Не бойся! – улыбнулся Антуан. – Это наша старая служанка. Она из Сенегала и была в нашей семье, когда мы еще жили в колониях. Возвращаясь во Францию, мой отец взял ее с собой. Она очень предана нашей семье и мне лично. Я могу полностью на нее положиться, доверить ей любую тайну. И когда я привез тебя сюда, первой, кого я позвал на помощь, была именно Жоржет. Не знаю, что бы я делал без нее…