Плач перепелки. Оправдание крови - Иван Гаврилович Чигринов
Шрифт:
Интервал:
— Ну и что? — будто не понял своего завхоза Чубарь. — Ты с рядовыми колхозниками не равняйся. Колхозом ведь руководили мы с тобой. Или, может, забыл?
— Нет, про это я не забыл, — улыбнулся Зазыба.
— Ну и нечего тогда пустое молоть! А может, порешил с новой властью поладить? Что ни говори, и сам вроде пострадавший, и сын твой…
Зазыба подвинул к стене подушку, сел — вдруг почувствовал, что ему не хватает воздуха.
— Ну, вот что!.. Ты это! — с трудом произнес он: его охватило неприятное чувство, которое пережил несколько лет назад, после ареста Масея. Появилось оно тогда не потому, что вдруг сняли с председателей его, Зазыбу, а поставили Чубаря. Это Зазыба пережил без особого надрыва, может, потому, что несчастье, случившееся с сыном, взяло верх над обидой и он даже не думал о себе, К тому же Зазыба считал, да и не один он, что с ним обошлись еще не слишком круто. Не забыли его прошлое — участие в гражданской войне и восьмилетнее председательство в колхозе. И вот в то тяжелое время Чубарь словно в собачью шкуру влез. То и дело старался подсыпать соли на живую рану — вместе с другими попрекал Зазыбу сыном. Тогда Зазыба понимал Чубаря: человек просто боялся, что история с Масеем ненароком заденет и его, Чубаря.
Зазыба пересилил себя и сказал рассудительно:
— Рано еще нам чубы делить, председатель.
Чубарь помолчал немного, потом заговорил торопливо, будто не хватало времени:
— Ты, Зазыба, отлежись, раз уж так вышло, что захворал, но чтоб недолго. А то я один. С ног сбился. — Голос у него сделался слабым. — Да не бойся, теперь забот убавилось. Последних коров мы тоже отправили, мог даже встретить Боханька, когда шел домой. За Клинцами сегодня будет, если все благополучно.
Тогда спросил Зазыба:
— Это что ж, всех коров угнали?
— А ты думал, тут оставим?
Зазыба снова спросил:
— Марфа моя говорила, что у Палаги Харитоновой корова бульбиной подавилась, дал ты ей взамен?
— Нет.
— А Боханьку? У него же старая, да и яловая, кажись. Если по справедливости, так и ему стоило б заменить.
— Надумали когда менять!..
— А он, если помнишь, просил давно, еще в мае подавал на правление.
Чубарь в досаде повел плечом.
— Напрасно, — сказал Зазыба.
Это замечание неожиданно взорвало Чубаря.
— Мы не обязаны за счет колхозного стада пополнять частный сектор!
— При чем тут частный сектор? — уселся поудобнее на постели Зазыба. — Раз уж случилось, что у колхозника нет коровы, так кто ему поможет, если не мы?
— Ну, знаешь!.. Ты будто забыл, что уже почти два месяца война идет. Или, может, нарочно все это говоришь? Того и гляди, фашисты тут будут. А ты про коров. Еще неизвестно, кому они достанутся. Кто мне гарантию даст, что к немцам во щи не попадут? — Чубарь мотнул головой. — В конце концов, я выполнял директиву. Или ты не слышал выступления товарища Сталина?
— Отчего ж, слыхал, спокойно ответил Зазыба.
— А про директиву не знаешь.
— Про директиву не знаю.
— А нам читали. Собирали в райкоме и читали. Так вот, чтоб ты не говорил чепухи. Там черным по белому сказано, нетрудно было запомнить: при вынужденном, понимаешь, при вынужденном отходе частей Красной Армии не оставлять противнику ничего. Колхозы должны угонять скот, хлеб сдавать под сохранность государственным органам. А имущество, которое нельзя вывезти, должно безоговорочно уничтожаться, понимаешь? Чтоб не оставлять врагу. Одну опустошенную землю надо оставлять. Одну опустошенную землю!
— А людей? — хмуро спросил Зазыба.
— Что — людей?
— А то, что люди остаются на этой земле. Им же есть что-то надо будет?
— А кто их заставляет оставаться? Тот, кто по-настоящему любил Советскую власть, не будет сидеть. Тот уже давно снялся с места.
Зазыба нащупал за спиной подушку, взял ее обеими руками и, прижимая к животу, сказал:
— Ладно, тогда давай рассуждать по другому. Ты вот говоришь: тот, кто любил Советскую власть, не останется. Пусть так. А как по-твоему, наши веремейковские бабы не любили ее, что никуда не трогаются?
— Я им в души не залезал!
— А стоило б. А то ты больше под юбки к ним лазил.
Чубарю такой разговор не понравился, особенно возмутили его последние слова Зазыбы, но что ответить на них, он не нашелся и только стиснул зубы.
А Зазыба тем временем продолжал выговариваться:
— И еще я тебе скажу, Чубарь, а ты уж смотри сам, хочешь, слушай, а хочешь, нет. Я еще помню, как Панаська в ту германскую говорил. Был у нас такой человек, до колхозов помер. Ты его не застал. Так вот, Панаська и говорил тогда: кто с родной земли убегает, тот врага не побеждает.
Чубарь понял, что Зазыба уже обвиняет не его лично, и потому снова начал возражать:
— Это не твоего ума дело. Мы с тобой люди маленькие.
— Но думать же никому не запрещено.
— Чем глупости говорить, так лучше совсем не думать, — отрубил Чубарь. — Словом, хватит валяться, приходи завтра в контору. Раз считаешься в колхозе моим заместителем, то и к ответу готовься. Не у одного меня шея.
— Вот это верно, — усмехнулся Зазыба. — Так бы и говорил.
— Я тебя введу в курс, — заговорил Чубарь, становясь спиной к Зазыбе. — Знай, в амбаре у нас пусто. Сдали все: и пшеницу, какая была, и гречку. За это я спокоен. Это уже, кажется, фашистам не достанется. А теперь о том, что в поле стоит… Словом, это уж твоя забота. Раз есть директива, ее надо выполнять.
После этого Чубарь не стал задерживаться в хате. Взял из угла винтовку, повесил ее на плечо и шагнул за порог.
Говорят, от чужих слов голова не болит. Но Зазыба после беседы с председателем не на шутку встревожился. В душе поселился страх — было такое ощущение, словно по деревне ходил кто-то с горящей головней.
…На другой день Зазыба с самого утра поспешил в колхозную контору, стоявшую поодаль от деревни, рядом со зданием сельского Совета, но Чубаря там не застал. Титок, колхозный и сельсоветский истопник, который одновременно присматривал и за выездными лошадьми, сказал, что видел своими глазами, как председатель подался по большаку на Белую Глину.
Едва удрученный Зазыба успел вернуться из колхозной конторы, как прибежала из Кулигаевки внучка Сидора Ровнягина.
— Дед сказал, чтобы вы сразу же к нам шли, — шепнула она.
— А что у вас, свадьба? — улыбнулся Зазыба.
— Не знаю, — замялась девочка, — только дед сказал, чтоб вы шли.
Зазыба подумал —
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!