Сестра Некроманта - Тина Солнечная

- Проходи, деточка, чего застыла? - поторапливала меня баба Тоша, когда мы подошли к её небольшому домику. Дом был любимый, хоть и старенький. Это легко читалось по подлатанным углам, окрашенным ставням и чистым окнам. В маленьком дворике перед домом был небольшой цветник, аромат которого разносился по всему двору лёгкой сладкой ноткой. Если заглянуть за дом, виднелся небольшой огород. Этим наши королевства были очень похожи. А может, это жизнь крестьян во всех королевствах была похожа. Огород бабы Тоши был чистым и ухоженным, как и всё, что её окружало. Эта женщина создавала ощущение уюта и комфорта. - Ну чего же ты такая робкая. Сейчас печь растопим, я тебе переодеться чего найду. Ты только не серчай, барыня, но дорогих одежд у меня нет, а вот что попроще, найду. Дочка у меня была. Да в город подалась. Говорит, тесно ей тут, в деревне нашей. Ну, что ж я сделаю, коль сердце покликало. Только вот хоть бы весточку матери прислала, ан нет, молчит окаянная. Ох, и сердце моё за неё тревожится, но что я поделаю? Где её искать, незнамо. Но это я заболталась, чай, тебе барыня, такие разговоры скучны. Ты проходи, не стой.

Я прошла в чистый дом, состоящий из печной кухоньки и двух небольших комнат. Не знаю, как баба Тоша успевает везде поддерживать порядок. За меня это всю жизнь делали слуги. Но в её доме было намного уютнее, чем в нашем семейном замке. На небольшой лавочке было вышитое покрывало, старый стол украшали ажурные, хоть и пожелтевшие салфетки. На печи лежали несколько вышитых полотенец.

- Какая вы рукодельница искусная, - не сдержалась я, рассматривая эту красоту. Я всегда восторгалась такими людьми, которые способны столько времени посвятить кропотливой работе.

- Ой, деточка, ты что. Это ж не я, доченька моя. Вот она да, она руками такое творила. Эх, что уж теперь говорить, - я заметила, что разговоры о дочке отзываются болью и постаралась больше не соскальзывать на эту тему. - Ты пирожки лепить умеешь?

Я захлопала глазами и стыдливо опустила взгляд. На кухню я, если и забегала, то только за готовой едой. Самой готовить мне не приходилось ни разу.

- Чему ж вас, барынь, только учат. Если простые пирожки лепить не могёте. Ну, ничего, это баба Тоша тебя научит. Будешь потом хвастаться, какая умелая стала. Сейчас я тебе одежку дам, переоденешься. Бог, ты глянь, босая. Совсем эти ироды с ума посходили. Обувку воровать стали. А ты и молчишь, дурында! Тебе ж рожать ещё, а она босиком бегает, - запричитала баба Тоша и поспешила в одну из комнат, чтобы отыскать мне одежду. А я не могла сдержать улыбку. Давно обо мне никто не заботился с таким теплом. Конечно, брат любит меня, как может. Но материнской заботы не заменит ни одна нянечка. А эта крестьянка такая искренняя, такая тёплая.

- Барыня, ходь сюда! - услышала я оклик крестьянки и прошла в небольшую светлую комнату. Тут стояла кровать, маленький столик со свечой и несколько сундуков. В одном из которых и рылась женщина. - Вот тебе платье, простое, конечно, но чистое. А вот обувка. У тебя ножка маленькая, должны прийти в пору. А коли нет, то всё лучше, чем босой бегать.

Но на словах баба Тоша не остановилась, она помогла снять с меня моё платье. Я чувствовала себя неловко в одной сорочке и корсете. Его я снимать не хотела.

- Не носють у нас такое, деточка. Сымай, - настаивала она, ловко расшнуровывая корсет. Потом помогла надеть кремовое платье. В нем я чувствовала себя как во второй ночнушке. Ничего не сковывало движение и дыхание. Сразу вспомнила, как носила крестьянские вещи. Правда, тогда я предпочитала вещи мальчишек. Если устраивать себе комфорт, то полный. Юбки никогда не сравняться со штанами. Но сейчас перебирать не приходилось. - Вот, теперь и пирожки можно лепить.

Осмотрела меня баба Тоша довольным взглядом. К слову, обувь пришлась мне впору, что безумно порадовало и меня и добродушную крестьянку.

Мы прошли на кухню, где едва умещались вдвоём и начали замешивать тесто в огромном тазу.

- Бери, значица, воду и наливай сюда, - командовала мной баба Тоша, основательно подойдя к вопросу моего образования. Я спорить не спешила. Всё происходящее было мне комфортно. Да и в этом доме я пока чувствовала себя в безопасности. Что бы ни придумал Кристоф, чтобы меня вытащить, он точно знает, куда я попала и как меня точно не забрать. Поэтому, всё, что я могу сейчас - это делать пирожки вместе с бабой Тошей. - Деточка, а как тебя звать-то? Я только сейчас поняла, что даже не спросила. А ты молчишь себе тихонечко. 

Я вздрогнула от такого вопроса, что не укрылось от бабушки.

- Эстель, бабушка Тоша, - ответила я. Баба Тоша скрутила губы в трубочку, почмокала немного и махнула рукой.

- Хорошо Эстель, вижу я, что о семье тебе говорить не охота, но то не моего ума дело. Ты лучше опару замешивай, а то не видать нам пирожков и до завтра, - строго сказала крестьянка, а я испытала чувство благодарности, за то, что она такая понимающая. И с улыбкой принялась за работу.

Через пять минут я была вся в тесте от кончиков носа до пяток. Бабушка Тоша посмеивалась, но голосом мне выговаривала строго, за то, что хлеб перевожу. Я старалась, как могла! Мне даже показалось, что я ещё никогда так самоотверженно не трудилась. Тем более на кухне.

- Меси, меси, Эстель. Тесто должно отлипать от рук, а не прилипать к тебе полностью, - потешалась баба Тоша, но помогать мне не спешила.

- Я, правда, стараюсь, а оно отлипать от меня не планирует! - жаловалась я, пытаясь отодрать то ли тесто от себя, то ли себя от теста.

- Сейчас ещё муки тебе подсыплю и легче станет, - наставительно говорила баба Тоша, подсыпая мне муку через сито. Легче и правда стало, я смогла-таки победить тесто, собрав его в миску, и практически полностью отцепить от себя.

- Фух, - проговорила я, проводя рукой по лбу. - Такого я ещё не делала.

- Это только полпути, сейчас тесто настоится, а мы пока начинку сделаем, - подняла большой палец вверх бабушка, а я мысленно застонала. Это ещё не конец?

- Баба Тоша, я дрова принёс, - раздался голос за моей спиной.

Я развернулась, посмотреть на того, кто принёс дрова. Это был крестьянин, одетый в простую серую рубаху и коричневые штаны на завязках, его тёмные волосы были собраны в хвост, а зелёные глаза внимательно рассматривали меня. От молодого мужчины пахло чем-то звериным. Наверное, оборотень, подумалось мне. 

— Баб Тоша, а что это за чучело у тебя тут? — спросил этот… Этот! А я открыла рот и, как рыба, хватала им воздух, пытаясь унять возмущение. Чучело! Графиня де Лалли-Толендаль! Уму непостижимо. И кто мне это сказал? Крестьянин без кола и двора.

— Сам ты чучело! — поджала я губы и сжала кулаки.

— Тише, дети, — встряла баба Тоша. — Эсфир, ты чего над девушкой потешаешься? Не видишь, что ли, как старается. Иль пирожков отведать не хош?

— Да разве видно, что это девушка, Баб Тоша, вы сами на это чудов… чудо посмотрите. Лицо в муке, волосы в тесте, одежда вся перепачкана. Разве девушки так выглядят? — продолжал потешаться надо мной Эсфир