Когда порвется нить - Никки Эрлик

Нина уже собиралась закричать и разбудить Мору, когда поняла, что они, должно быть, тоже получили такие коробки.

Она выронила телефон на диван, разжав дрожащие пальцы, и встала. Пошатываясь, Нина подошла к входной двери их квартиры, глубоко вздохнула и заглянула в глазок. Однако пол она не увидела и потому медленно отперла двойной замок и робко открыла дверь, как будто по ту сторону ждал незнакомец с просьбой впустить его.

Коробки были там.

Они стояли на половичке с цитатой Боба Дилана, с которым Мора отказалась расстаться, когда переехала к Нине. «Будь гибче или уходи, чувак».

Возможно, Нина предпочла бы что-нибудь попроще, например нейтральный решетчатый коврик, но эта цитата всегда вызывала у Моры улыбку, и спустя несколько недель Нина тоже ее полюбила.

На коврике, закрывающем большую часть синей надписи, стояла пара деревянных сундучков. По одному для каждой.

Нина оглядела коридор и увидела, что точно такая же коробка ждет их соседа из квартиры 3Б, пожилого вдовца, который выходил только раз в день, чтобы выбросить мусор. Не предупредить ли старика? Но что она ему скажет?

Нина все еще смотрела на коробки у своих ног, слишком взбудораженная, чтобы прикоснуться к ним, и слишком потрясенная, чтобы уйти, когда свисток чайника вывел ее из ступора и напомнил: Мора еще ничего не знает.

БЕН

Когда появились коробки, Бен тоже спал, только не дома.

Он скорчился на узком сиденье в экономклассе, зажмурив глаза, чтобы спастись от мерцания ноутбука соседа, в то время как миллионы коробок, словно туман, проносились над страной в тридцати шести тысячах футов под ним.

Трехдневная архитектурная конференция в Сан-Франциско завершилась вчера вечером, и он успел на полночный рейс до Нью-Йорка прежде, чем до залива долетели первые ящички. Его самолет отправился незадолго до полуночи с Западного побережья и приземлился сразу после восхода солнца на Восточном, поэтому никто из пассажиров, равно как и экипаж, не знал о том, что произошло в эти ночные часы полета.

Но когда сигнал «Пристегнуть ремень безопасности» выключился, а мобильные телефоны путешественников разом включились, они мгновенно обо всем узнали.

В здании аэропорта вокруг гигантских телеэкранов собрались толпы людей: каждая телекомпания предлагала свой вариант развития событий.

Все предстоящие рейсы были отложены.

Мужчина, стоявший рядом с Беном, пытался успокоить троих детей, одновременно споря с кем-то по телефону.

— Мы только что приехали! — воскликнул он. — Что нам делать? Возвращаться?

Делового вида женщина, уставившись в свой айпад, принялась громогласно информировать пассажиров о последних новостях в интернете.

— Очевидно, они пришли только взрослым, — объявила она вслух, не обращаясь ни к кому в особенности. — Дети их пока не получали.

Но большинство вокруг кричали в телефоны один и тот же вопрос:

— Я тоже получил?

Бен прищурился на неоновые экраны над головой: его глаза были сухими и болели после тревожного сна. Полет для него всегда был похож на прыжок во времени, часы в самолете существовали вне нормального континуума жизни внизу. Но никогда прежде он не выходил так резко из одного мира и не возвращался в другой.

Направляясь к аэроэкспрессу, чтобы добраться до метро, Бен набрал номер своей девушки, Клэр, но она не взяла трубку. Тогда он позвонил домой, родителям.

— Мы в порядке, все хорошо, — заверила его мама. — Не беспокойся о нас, просто возвращайся целый и невредимый.

— Но вы их получили? — спросил Бен.

— Да, — прошептала мать, как будто кто-то мог подслушать. — Твой отец пока положил их в шкаф, в коридоре. — Она помолчала. — Мы их еще не открывали.

Метро в городе было совершенно пустым, несмотря на утренний час пик, и это бросалось в глаза. Кроме Бена, зажавшего между коленями небольшой чемодан, в вагоне набралось всего четверо пассажиров. Неужели никто не собирался на работу?

Вероятно, это объяснялось чувством самосохранения. Всякий раз, когда на город обрушивалось нечто страшное и неожиданное, нервные ньюйоркцы избегали метро. Мало что может оказаться худшей ловушкой, чем вагон поезда под землей, лишенный воздуха.

Остальные пассажиры сидели тихо, далеко друг от друга и напряженно уставившись в экраны телефонов.

— Это просто маленькие коробочки, — сказал сидящий в углу мужчина. Бену показалось, что он чем-то обкурился. — Незачем сходить с ума!

Ближайший к нему человек отодвинулся.

Затем мужчина начал петь, размахивая руками, будто в бреду, дирижируя невидимым оркестром.

— Маленькие коробочки, маленькие коробочки, маленькие коробочки из тики-таки…

Только тогда, слушая хриплый голос незнакомца и жутковатую мелодию, Бен по-настоящему забеспокоился.

Внезапно встревожившись, он сошел на следующей станции «Центральный вокзал» и помчался вверх по ступенькам, радуясь, что снова оказался на улице, в привычной толпе. В огромном здании вокзала было гораздо больше народу, чем в метро: десятки людей садились на пригородные поезда. «Куда они все едут? — подумал Бен. — Неужели действительно верят, что за городом отыщется ответ на загадку ящиков с нитками?»

Возможно, они просто торопились к родным.

Бен замедлил шаг и остановился у входа на пустой перрон, пытаясь разобраться в нахлынувших мыслях. Примерно четверть из окружавших его пассажиров несли под мышкой коричневые коробки, и он догадался, что еще больше ящичков наверняка спрятано в рюкзаках и сумочках. Бен почувствовал удивительное облегчение, оттого что не был дома, когда пришла его коробка, не храпел беспечно в постели, отделенный от вторгшейся в его жизнь посылки лишь позорно тонкой стенкой. Он не был в то утро дома, и коробка, казалось, не так сильно на него повлияла.

В обычный день на станции можно было встретить толпы туристов, которые бродили кругами, слушая аудиогиды, и рассматривали знаменитый расписной потолок. Но сегодня никто не останавливался и не поднимал взгляд вверх.

Однажды в детстве мать Бена указала ему на росписи, на выцветшие золотые созвездия, по очереди рассказывая про каждый знак зодиака. Она ли объяснила ему, что звезды специально нарисованы задом наперед? Что на них нужно смотреть с точки зрения божественной, а не человеческой. Бен всегда считал, что это просто отговорка, красивая история, придуманная в оправдание чьей-то ошибки.

— Мера твоей жизни лежит внутри, — выкрикивал в микрофон заметно расстроенный мужчина. — Никто не знает, что это значит! Так откуда же знать об этом мне?