Черная кошка - Марина Серова

– Об оплате не волнуйся, с этим проблем не будет, – поспешил успокоить меня Киря, и поспешил совершенно напрасно, потому что мог бы и сам догадаться, что уж его-то просьбу я могла бы выполнить и не ставя во главу угла этот вопрос.

Я совсем уже было собралась обидеться и наговорить старому другу кучу колкостей по поводу товарно-денежных отношений, но снова остановилась. Внутреннее чутье все время подсказывало мне, что ситуация сейчас совсем не такова, чтобы придираться друг к другу по пустякам. Если уж Киря забросил все свои неотложные дела, чтобы встретиться с этим человеком, значит, на то были серьезные причины. Поэтому, стараясь сохранять спокойствие и нейтральный тон, я сказала:

– Ну, прежде чем говорить об оплате, думаю, мне не помешает узнать обстоятельства дела.

– Да-да, конечно, – заторопился обрадованный Киря. – Коля сейчас все тебе расскажет. Давай, Коля, с самого начала, ведь Таня совсем не в курсе.

– Ну что ж, сначала так сначала, – все с тем же озабоченным и печальным видом произнес Семенов. – Но если сначала, то рассказ будет длинным. Может, заказать вам что-нибудь?

– Кофе, если можно.

– Да, разумеется.

– Мы дружили с детства, – начал он свой рассказ после того, как принесли кофе, – две девчонки, двое мальчишек. Все жили в одном дворе, в школу вместе ходили... Да и после того, как разъехались по всей стране в институты поступать, то и тогда отношения поддерживали. И переписывались, а уж летом, на каникулах, обязательно встречались. Или все вместе в каком-нибудь стройотряде работали, или на отдых ездили вместе. В общем, компания была... закадычная. Даже когда девчонки наши повлюблялись в своих будущих мужей, а мы с Сашкой – в своих жен, мы и тогда продолжали дружить. Только компания увеличилась: каждый приводил свою вторую половинку. Вот интересно, какие близкие и дружеские у нас были отношения в компании, а семейных пар не получилось. Каждый себе на стороне нашел. А еще говорят, что настоящей дружбы не бывает... Ну, впрочем, это к делу не относится. Когда мы все окончили свои институты, почти у всех уже были дети, жили мы в разных городах и, разумеется, таких тесных отношений, как раньше, поддерживать не могли. Но все равно из вида друг друга не теряли, и в общем и целом каждый был в курсе того, как живут остальные.

Все это я вам рассказываю для того, чтобы вы не удивлялись тому, что судьба Насти совсем не безразлична мне... Но, впрочем, обо всем по порядку. Обо всех членах нашей компании я вам, конечно, рассказывать не буду. Расскажу только про Галю, потому что именно она – одно из главных действующих лиц в этой истории. Полное имя – Титова Галина Георгиевна, возможно, это вам понадобится. Девчонка она была компанейская, училась неплохо, особенно по математике. Мы всегда у нее списывали... Главной ее идеей было вырваться из нашей провинции в Москву. Она носилась с ней просто как с писаной торбой. Неважно, куда поступать: в институт, в техникум, – лишь бы в Москве. Ну и поехала. Для начала, конечно, документы подала в институт. Училась-то хорошо... несолидно с техникума начинать. Но мыслила она всегда реально, поэтому в МГИМО не пошла, а подала в какой-то то ли лесоторговый, то ли лесопромышленный. В общем, где конкурс маленький. Ну и поступила. Приехала после этого гордая такая – я, мол, в Москве учусь... Поприкалывались мы над ней, что, мол, и в Москве умудрилась лесную трущобу найти, и успокоились на этом. А она два года проучилась, а на третий возьми да и влюбись. И, разумеется, не в москвича, а в какого-то парня из Сибири. Он-то в этот институт, как говорится, по призванию пошел и после окончания собирался обратно в свою Сибирь ехать, но уже подкованным, в смысле наук, на все четыре колеса. Ну и угодила наша столичная львица вместо Москвы в самую что ни на есть глухомань.

Вот уж тогда мы душу-то отвели! Как только ее, бедную, не обсмеивали. А муж ее, Дима, Дмитрий Колобков, – ничего, говорит, дайте срок, мы, сибирские, еще всю вашу Москву с потрохами купим. И что вы думаете? Как в воду глядел! Москву, конечно, он не купил, но в девяностые так развернулся, что лесом чуть не со всей Россией торговать стал. Дальше – больше. Сам в Ленинград переехал, – впрочем, тогда он уже Петербургом стал называться, – а лес и в Европу начал возить.

Но, как часто бывает у нас в России, только с одного боку попрет человеку счастье, а с другого уже тут как тут подстерегает беда. У Гальки уже дочка маленькая была, когда обнаружили у нее туберкулез. У нее в этом плане наследственность была опасная, отец от этого умер, но с ней вроде всегда все в порядке было... Думаю, может быть, постоянные переезды ей иммунитет подорвали – то из Тарасова в Москву, то из Москвы в Сибирь, – а в Сибири климат, сами понимаете... Ну вот. А уж тут, как водится, где тонко, там и рвется. Обнаружили у нее вначале закрытую форму. Ну, лечили, конечно. Деньги у них были, с лекарствами и докторами проблем не возникало, привозили самых лучших... Любил он ее, Димка. Потом, когда в Питер переехали, думали, что здесь цивилизация поближе, врачи получше... надеялись. Только вышло по-другому. Врачи врачами, а климат питерский окончательно Галину доконал. Туберкулез принял открытую форму, и двух месяцев не прошло, как оказалась подружка моя на кладбище. Димка нам всем телеграммы прислал, все приехали... Осталась у него дочка, Настя, совсем маленькая. А тут бизнес, дела, сами понимаете. Нанял он ей сиделку. Посидела-посидела эта сиделка, да и заарканила себе этого добра молодца.

Я и на свадьбе был. У меня в то время часто дела в Питере находились, – тоже пытался бизнес развернуть, – так что я обо всей этой истории лучше всех наших был информирован. Ну, Димка узнал, что я в городе, пригласил меня. Мужик он, в общем-то, неплохой был... Но обо всем по порядку.

Мадам эта не понравилась мне с первого взгляда, и, как выяснилось впоследствии, первое впечатление меня не обмануло.

На свадьбе, перекидываясь словцом то с одним, то с другим, я, между прочим, узнал, что еще до встречи с Дмитрием в биографии Эльвиры случился один довольно неприятный инцидент, который, на мой взгляд, весьма красноречиво характеризует ее жизненные принципы. Дело в том, что она уже была замужем. Муж ее был вполне успешным предпринимателем, жили они богато – квартира в центре, дача, иномарки... ну, и так далее. Но в девяностые годы, когда шла вся эта неразбериха и когда, кстати, Дима так удачно сумел подняться, муж Эльвиры, наоборот, попал в очень нехорошее положение. Подробностей я не знаю, потому что эту историю рассказал мне один из приятелей Эльвиры, будучи уже не очень трезвым, но итог мне известен. В конце концов бедному предпринимателю, чтобы совсем не остаться без штанов, пришлось в спешном порядке все имущество, оставшееся после разборок с «братками», переписать на имя жены, а самому, в ходе разборок уже с государственными органами, отправиться на некоторое время в места не столь отдаленные.

А дальше все произошло очень просто. Отсидел муженек положенное по закону и вернулся с радостью и надеждой в родные пенаты. Только там его уже никто не ждал. Жена, которая за это время успела с ним развестись, сделала вид, что и не знает, кто он такой, а когда он заикнулся о своих деньгах, пригрозила второй отсидкой. Понятно, что человек, только что вышедший из тюрьмы, без денег, без жилья, без работы, – очень удобная жертва, и чтобы посадить его по новой, не нужно даже особенно стараться.