Черная кошка - Марина Серова

В общем, положение отчаянное, и если мы не найдем Настю, то... может произойти все, что угодно. Ну почему я не позаботился об этом раньше, почему упустил ее из виду?

Последние слова Семенов произнес, обращаясь как бы к самому себе, и с выражением полной безнадежности уставился в пространство.

Выслушав эту историю, я подумала о том, что хотя сами по себе подозрения, зародившиеся в душе моего собеседника, несомненно, дают повод для беспокойства, но вот основания для таких подозрений, особенно с точки зрения профессионала, несколько сомнительны. Ведь все эти черные замыслы, которые господин Семенов приписывает загадочным недоброжелателям Насти, существуют пока только в его воображении. Никаких фактов, доказывающих, что все произойдет именно так, а не иначе, он, как я догадываюсь, представить сейчас не готов.

Но я видела, что человек, сидящий передо мной за столиком кафе, вполне солидный и серьезный и он не на шутку озабочен вставшей перед ним проблемой. Поэтому я не стала вести бесполезных разговоров о том, реальна или нереальна проблема, озаботившая моего собеседника, а обратилась к ее сути.

– Ну что ж, – сказала я. – Если девочка осталась одна и некому позаботиться о ее интересах, то в любом случае будет лучше найти ее и убедиться, что с ней все в порядке. Даже если в отношении ее никто не вынашивает таких черных замыслов, как вы предполагаете. Кстати, вот еще вопрос: почему вы думаете, что предполагаемые недоброжелатели именно захотят найти саму Настю? Ведь убийство – это не шутки, тем более убийство ребенка, а вы, если я вас правильно поняла, склонны подозревать именно такие намерения? Не проще ли было бы смухлевать что-то с документами? Ведь, в конце концов, Настя здесь, завещание – там... Финляндия далеко.

– Думаю, что нет. Во-первых, мухлевать с завещанием имело смысл до того, как текст его стал известен. Теперь это сделать намного сложнее, и, скорее всего, в любом случае подлог будет очевиден. Во-вторых, в Финляндии у людей несколько иной менталитет, чем в России, и там такие вещи, в общем-то, не приняты. Если какому-либо чиновнику или даже клерку адвокатской конторы предложат сделать что-либо противозаконное, то он скорее заявит в полицию, чем возьмет взятку. То есть риск очень велик. Я немного работал с финнами, поначалу, когда только создавал свое дело, возил оттуда обувь. Они делают качественно, и у нас она неплохо продавалась. Так вот, финны хоть и туповатые немного, но дотошные, что есть, то есть. В документах, в любой бумажке каждую запятую двадцать раз перепроверят. Тем более если речь идет об интересах ребенка. Поэтому, когда я все эти факты сопоставил, я и подумал, что самое простое и эффективное для тех, кто захочет заполучить наследство вместо Насти, это именно... физическое устранение девочки. А придя к такому выводу, сами понимаете, я забеспокоился.

– Что ж, понятно. Значит, смошенничать с самим завещанием в данном случае будет сложно.

– Если не сказать – невозможно.

– Между прочим, а откуда у вас такая подробная информация о самом завещании? Обо всех этих опекунствах? Это ведь, наверное, сведения закрытые?

– Ну, в общем, да, но... Я ведь говорил вам, что у меня по бизнесу есть связи и в Питере, и в Финляндии. Я и с самим Димкой немного работал. Видите ли, когда начинаешь дело, чтобы не прогореть, приходится хвататься за все, что под руку подворачивается. Вот и я чем только не занимался! Торговал всем, чем можно было, заправки держал, кафе... игровые автоматы даже. Диверсификация, так сказать. Это потом, когда фирма более-менее окрепла, встала на ноги, появилась возможность ограничить сферу деятельности и заниматься немногим, но серьезно, в крупном масштабе. Сейчас я вожу комплектующие для компьютеров, ну, и по связи работаю... да вам это неинтересно, конечно. Я все это к тому говорю, что с Димкой у нас, кроме всего прочего, были общие дела по бизнесу, ну и, разумеется, имелись общие знакомые. И, собственно, информацию эту я и получил от одного такого знакомого, совсем недавно, в последний свой приезд в Петербург. Получилось все нечаянно совсем. Просто разговорились – что да как. Для меня и сама смерть Димы была новостью просто шокирующей. А потом и о завещании знакомый рассказал. Сам он в Петербурге живет, но в Финляндию часто ездит. Тоже по делам. А ведь за границей русские все друг друга знают... А они к тому же, как говорится, с Димой семьями дружили. Ну, то есть больше жены, конечно... общались. Ну вот, от своей жены он все это и узнал. Она к Эльвире зашла, как водится, навестить да поболтать, та ей и рассказала... новости последние. Так что, в сущности, информация о завещании – это со слов самой Эльвиры, поэтому, возможно, нуждается в уточнении.

– А если действительно возникнет необходимость в таком уточнении, как вы думаете, можно будет сделать это, не привлекая излишнего внимания?

Семенов задумался.

– Даже не знаю, что вам ответить, – после небольшой паузы сказал он. – Ведь Финляндия и вправду далеко, тем более такое... сугубо частное дело. Правда, есть у меня парень один... он на таможне работает, но связи у него, по-моему, во всех инстанциях есть. Такой крученый, даже на финна не похож. Больше на итальянского мафиози. Он мне помогал пару раз... в сомнительных случаях. Если это действительно необходимо, я могу связаться с ним и проконсультироваться, сможет ли он чем-нибудь помочь.

– Подобную информацию можно запросить в официальном порядке, – вставил свое веское слово Киря.

– Запросить, Кирочка, конечно, можно, но если ты будешь действовать в официальном порядке, то об этом запросе будут знать очень многие посторонние лица, в том числе и возможные недоброжелатели, о которых говорит Николай. А если они действительно вынашивают какие-то идеи насчет наследства, это заставит их быть осторожнее и усложнит нам работу. Кроме того, подобный запрос будет связан с использованием международных дипломатических каналов, посольств и еще целого ряда организаций, каждая из которых захочет узнать, на каком основании ее беспокоят. А таких оснований ты, Кирочка, представить не сможешь, поскольку официально, как я понимаю, дело открыто не будет, – возразила я.

Мой старый друг сконфуженно кашлянул, и я поспешила вывести его из неловкого положения.

– Но зато есть одно направление, по которому ты очень легко можешь послать официальный запрос и даже довольно быстро получить на него ответ. Ведь если девочку действительно отправили в один из детских домой Тарасова, то нет ничего проще, как разослать подобные запросы во все имеющиеся в наличии детские дома. Думаю, их не так уж много. И вот тут наиболее успешным образом действия будет именно официальный. Перенапряжения усилий от твоих подчиненных это не потребует, а когда заведующие узнают, какая солидная организация запрашивает сведения, то они просто сразу же... тут же... немедленно все расскажут.

Видимо, уловив в окончании моей речи некий иронично-шутливый тон, Семенов сдвинул брови, чтобы продемонстрировать всю его неуместность.

– А если окажется, что девочки там нет? – спросил он не в бровь, а прямо в глаз, и у меня сразу пропала охота шутить.

– Ну, во-первых, мы будем узнавать не о том, есть она или нет, а о том, когда прибыла и когда выбыла. Если действительно выбыла. Ну и, разумеется, куда, с кем и по какой причине. Если же окажется, что ни в один из детских домов она даже не прибывала... что ж... тогда дело несколько усложнится. Да, дело усложнится, и тогда вам понадобятся услуги частного детектива, которые я... ну, в общем-то, готова вам предоставить.