Средство от бессонницы - Андрей Курпатов

Я не буду дальше рассказывать о всех тех бесчисленныхэкспериментах, которые последовали за этим казусом, скажу только, что проведеноих было предостаточно, и сразу перейду к открытиям И. П. Павлова. В процесседальнейших исследований оказалось, что собачий сон – это, говоря словами ИванаПетровича, «захватившее, поглотившее мозг торможение». Вообще в мозгу любогоживотного (и нашем, разумеется) работают два процесса – возбуждение иторможение. Мозговые клетки или активизируются для выполнения определеннойработы, или же, напротив, затормаживаются, чтобы данное действие не произошло. Играпроцессов возбуждения отдельных участков головного мозга и торможения их активности,в сущности, и составляет основу всей нашей с вами психической деятельности.Причем процессы торможения в каком-то смысле даже важнее процессов возбуждения.

Умение затормаживать возбуждение для любой зверюги жизненнонеобходимо. Если бы способность к торможению возбуждения у животныхотсутствовала, то это привело бы их к фатальному исходу. Травоядное животное несмогло бы замереть, схорониться в кустах, услышав приближение хищника, а сталобы суетиться, метаться и попалось бы. Хищник, неспособный к затормаживаниюсвоего возбуждения, остался бы без добычи, поскольку распугал бы всю дичь, недождавшись, покуда она приблизится на досягаемое расстояние. Кроме того, еслибы животные не умели тормозить свое возбуждение, то все бы они погибли вовзаимных ссорах, кидаясь друг на друга, не рассчитав ни своих сил, ни силсвоего противника. Правило «поспешишь – людей насмешишь» в животном мире можнобыло бы сформулировать следующим образом: «поспешишь – сам обедом станешь». Такчто торможение – это наиважнейшая функция мозга.

Все животные спят по-разному. Какой у того или иного зверясон, зависит от множества совершенно, казалось бы, не относящихся к делуфакторов – от уровня безопасности убежища, от положения тела во сне, отдоступности пищи, от температурного режима и т.д., и т.п.Млекопитающие-охотники, например, спят дольше, чем их добыча, а птицы, которыедолжны поддерживать определенный уровень мышечного тонуса во время сна,привычны к поверхностному сну. Впрочем, если становится холодно, то имлекопитающие переходят на поверхностный сон, а вот птицы на изменениетемпературного режима не реагируют. Крупный рогатый скот, в целом, спит дольшеи глубже диких животных, особенно если он находится в стойле, если же емуприходится кормиться на пастбищах, то по этому показателю он уже больше походитна своего дикого собрата.

Некоторым животным приходится совсем тяжко. Например,китообразные вынуждены осуществлять постоянный контроль за своим дыханием, еслиже они полностью заснут, то просто захлебнутся и утонут во сне. Эволюция нашлаздесь, наверное, самые оригинальные способы сна: некоторые животные из этойгруппы спят только одной половиной своего мозга, тогда как вторая в это времябодрствует, осуществляя контроль за дыханием. Кстати сказать, что-то подобноеделают некоторые перелетные птицы, т.к. им приходится находиться в воздухе втечение очень продолжительных периодов времени.

Однако же самым примечательным является механизм«гибернации», а проще говоря, зимней спячки, например, у медведей, некоторыхгрызунов и т.п. Долгое время ученые полагали, что зимняя спячка – это такой типсна, но недавно появились данные, свидетельствующие о том, что это двасовершенно отличных друг от друга явления. Оказывается, что медведи, впавшие взимнюю спячку, время от времени приходят в себя и спят, а потом снова впадают всвою спячку. Иными словами, даже в состоянии спячки у них возникает потребностьво сне, так, словно бы они бодрствуют!

Все это заставило ученых думать, что сон кроме задачсохранения энергии выполняет и еще какие-то функции даже у животных.

Торможение нервных процессов изначально всегда носитлокальный характер, т.е. начинается в каком-то одном, определенном участкемозга. Это случается всякий раз, когда животному по тем или иным причинамприходится блокировать какое-то свое действие (например, пищевую,оборонительную реакции или реакцию нападения). Иными словами, происходитследующее: в мозгу животного возникает какое-то возбуждение (собака хочет есть,пытается обороняться или собирается напасть), однако же ситуация требует, чтобыэто действие было прекращено. И тогда в ход идет процесс торможения, причемтормозится работа мозга именно в этом, конкретном мозговом пункте. Но всеклетки мозга друг с другом связаны, а потому если этому локальному торможениюничего не противопоставить, никак ему не воспрепятствовать, то оно разрастется,выйдет за пределы упомянутого мозгового пункта и зальет весь мозг. Последнийслучай, когда торможение поглощает весь мозг, и есть сон.

Все животные, кроме человека, знают, что выше наслаждения вжизни ничего нет.

Сэмюэл Батлер

Так что же случилось с собакой в том знаменитомказуистическом эксперименте И. П. Павлова? А было следующее: Иван Петровичвызвал у собаки условный рефлекс, но не дал ей мяса, собаке пришлосьзатормозить свою пищеварительную реакцию, но торможение не смогло удержаться вэтом пункте и, как сбежавшее молоко, разлилось по всей нервной системеживотного. Результат этой оказии – сон, буквально сваливший животное с ног.Есть тут, правда, один нюанс. Каждый, кому приходилось иметь дело с собаками,знает, что животное не заснет внезапно, если отказать ему в приеме пищи,поманив перед этим куском мяса. Почему же в описанном эксперименте И. П.Павлова собака заснула?

Дело в том, что когда подобная коллизия возникает вестественных условиях, а не в экспериментальном станке, торможение тожепытается распространиться на весь мозг. Однако в этих случаях иные зоны мозга,словно бы в противовес этому торможению, начинают генерировать усиленноевозбуждение – собака начинает лаять, передвигаться с места на место, чесаться ит.п. Эта новая активность вступает в борьбу с разливающимся торможением ипобеждает его. Собака вовлекается в другую деятельность, переключается на нее,и торможение, таким образом, остается в том пункте мозга, в котором его ипришлось использовать. Но собака Ивана Петровича была скована в станке, несмогла двигаться (хотя попыталась – помните ту «возню»), и ее мозгу просто былонечего противопоставить этому «наводнению» торможения, которое и поглотило весьее мозг. Именно поэтому она и заснула, чего, конечно, не случилось бы, имей этоживотное возможность двигаться.

Впрочем, наблюдательный собаколюб не раз встречался сподобным феноменом, даже не ограничивая свою собаку специальными устройствами.В качестве примера могу рассказать о своей собаке, которая демонстрироваласпособность засыпать на ровном месте при следующих обстоятельствах. Как и любаясобака, она очень любила выходить на прогулку. Всякий раз, когда я надевалверхнюю одежду, она сильно возбуждалась, я бы даже сказал, перевозбуждалась,ожидая, что я возьму ее с собой на улицу (мое одевание было для нее условнымрефлексом, вызывающим реакцию ее активности для грядущей прогулки). Но в однихслучаях я одевался для того, чтобы действительно вывести ее погулять, а вдругих – чтобы вне ее сопровождения отправиться на работу.