Право палача - Мачеха Эстас

поднятый подбородок, выгнутая широкая спина — так выглядела судьба, которой предстояло всецело довериться. Его легко было представить и с оружием в руках, и скачущим галопом.

Когда выехали из города, внезапный спаситель поравнялся с Клавдией и сказал:

— Имение, надеюсь, вам понравится. Нынче главное в нём — безопасность, но, помимо этого, я обязуюсь вернуть вам привычное окружение. Позже можно будет послать за компаньонкой, ну, а пока вас ждут преданные горничные. И все самые свежие новости тоже будут в нашем общем распоряжении днём и ночью. Стоит ли мне рассказать побольше о своей персоне, мадам? Такое способствует доверию, — Лейт кротко пожал плечами.

— Расскажите всё, что посчитаете нужным.

— Мы с сыном Робертом на свете совсем одни. Несколько лет назад супруга скончалась и теперь я хлопочу о его будущем, — господин Лейт опустил глаза, и их серая искорка утонула в тени ресниц.

— Остаться без мамы очень горько. Но думаю, вы — замечательный отец, раз даже моей судьбой решили озаботиться.

— Надеюсь, господь и правда одарил меня талантом родительства. По крайней мере, я не жалею никаких средств ради счастья моего Роберта. Сын — продолжение меня. Моё бессмертие.

«Поэтично, — распробовала Клавдия фигуру речи, — наверное, о возрасте спросить будет не слишком учтиво. Но раз Лейту самому едва за тридцать на вид, то сын его — ещё совсем ребёнок».

Дом мецената показался Клавдии очень изысканным и поразительно светлым. Стены в нём были выкрашены в самые модные цвета, в некоторых комнатах были прелестные тканевые обои. В изразцовых камельках потрескивал огонь, их топили не углём, а дровами, отчего в воздухе царил пряный запах тлеющего луба. Девушку проводили в её комнату, и она сразу догадалась, что раньше покои принадлежали матери Роберта. На стенах остались вышивки в рамках, в комоде — бельё. Клавдия дождалась, когда горничная уйдёт и осмотрелась тщательнее. Внимание привлекало огромное круглое окно напротив кровати, которое, наверняка, стоило целое состояние. Оно глядело на юг, а значит, ни рассвет, ни закат не тревожили сна прежней обитательницы.

Графиня принялась приводить себя в порядок, обдумывая случившееся с ней. Копна рыжих волос была тяжёлой и вечно рушила все причёски, которые она пыталась соорудить, вонзая шпильки дюжинами, вот и теперь едва не рассыпалась от тряской езды. «Впрочем, ничего страшного, — думала Клавдия, вынимая их, — утратить накладные пряди — вот настоящее фиаско. А все мои, на счастье, растут из головы. Вышло бы неловко, но очень красиво. Ах, о чём только я думаю в такой час! Нужно сосредоточиться на серьёзном».

С одной стороны, родителей поместили в крепость, с другой — не подвергли насилию. Многих аристократов арестовывали, выясняли необходимое и отпускали. Никто из родных Клавдии не вращался в кругах радикальных роялистов. «Значит, всё обойдётся. Да только… — рука с костяным гребешком бессильно упала на колени, — Вернутся разговоры про замужество. Вернётся та трясина, в которой я уже не нахожу себе места. Кругом дурацкие препоны. То приличия, то честь фамилии, то воля старших. Господи, как невыносимо! Хорошо бы теперь постараться отвлечься хотя бы на один вечер, раз выпал шанс».

Через несколько часов в дверь тихо постучали костяшками пальцев.

— Мадам! — послышалось из коридора, — Господин Лейт приглашает вас отужинать.

— Скажите, что я спущусь через минуту! — обрадовалась Клавдия.

Она полагала, что к настоящему моменту её спаситель разжился новостями. Подобрав украшения к тёмно-фиолетовому платью, соответствующему лёгкой печали, юная графиня неспешно спустилась и её проводили в щедро освещённый зал.

Гордон Лейт снова приветствовал её, учтиво привстав с резного стула.

— Прошу к нашему столу! К сожалению, мой сын уже спит, и я представлю вас завтра. Произнесём же молитву и приступим. Раймус проклянёт меня, если подумает, что я плохо вас кормил.

Море всяческих яств наводняло стол, сервированный только для двоих. А это значило, что соединять длани в хвалебной молитве тоже полагалось двоим. Меценат осторожно взял над блюдами обе руки Клавдии, сказал пару слов и слуги перекрестились. «К дьяволу твоего сына! — подумала девушка, с аппетитом глядя на деликатные песочные корзиночки с солёной икрой, — Надеюсь, ребёнок и впредь будет есть где-нибудь отдельно».

Безопасность и приятная атмосфера дома вернула Клавдии её природное лукавство. Попивая старое вино, она украдкой следила за новым другом, объятым задумчивостью. «Бедненький рыцарь Гордон Лейт. Думает, приютил скромницу, оранжерейный цветок. Или умело играет роль? В любом случае, я благодарна за приключение и кров. С радостью понаблюдала бы за тем, как он смущается, думая, что некоторые его мыслишки могут оскорбить мою добродетель. Если бы от неё осталось хоть что-то».

— Чему вы улыбаетесь? — тихо спросил хозяин прекрасного дома, — Не думайте, не осуждаю! Лишь рад, что вы обрели душевное равновесие. Новостями я пока не располагаю и сам этим огорчён.

— О… — растерялась Клавдия, — Вкус этого соуса напомнил мне нечто приятное из детства.

— Коль это не тайна, я бы послушал, — он тоже просиял, подцепив вилкой кусочек пустившего сок бифштекса.

— Сущая ерунда, но она может развлечь вас, — мило хохотнула Клавдия.

После ужина девица с наслаждением выскользнула из вечернего наряда и упала на кровать. Понимая, что до утра ничего не решится, ибо спят все: негодяи и праведники, ангелы и черти, она усилием воли избавилась от мрачных мыслей. Когда дрёма, обеспеченная сладким вином и сытостью, стала наваливаться на неё тяжёлым одеялом, Клавдия вдруг подумала, что круглое окно напоминает исполинский глаз.

«Что ж, дорогой Лейт, я тоже буду за тобой наблюдать. Утро подарит новые мысли», — решила графиня и забылась беспечным сном.

II. Не платить за еду

Едва открыв глаза, Клавдия стала прислушиваться к звукам за окном. Она надеялась, что вдалеке уже гремят залпы ружей гвардейцев, приехавших восстановить порядок. Но снаружи разливалась тишина, только деревья шелестели остатками листвы. Настроение графини и так пострадало от лёгкого похмелья, а ускользающая надежда омрачила его окончательно.

Служанка принесла тёплую воду в медном кувшине и всё, что требовалось для умывания. Гостья стала вынимать из своего саквояжа различные средства во всевозможных флаконах и баночках. Вскоре они выстроились на туалетном столике, словно разномастный полк оловянных солдатиков. Очистив кожу, она начала привычно втирать их одно за другим.

Будучи ребёнком, Клавдия перенесла оспу и едва не оказалась в лучшем мире. Судьба пощадила её, с болезнью удалось справиться, но всё лицо осталось изуродованным. Рубцы и рытвины со временем не исчезли и вынудили научиться их прятать. Специально для этого Раймусы даже наняли художника, который подобрал маскирующим составам нужный цвет. С годами мастерство дало о себе знать: заметить следы