Право палача - Мачеха Эстас

рот. Иногда ребёнок резко вскрикивал, заставляя графиню вздрогнуть. Порадовал её только вкус хорошо приготовленной дичи да кое-что, случившееся после того, как она окончила трапезу.

К Клавдии подошёл лакей в гербовой ливрее. На его лице отпечаталось то знакомое выражение готовности к пощёчине. Даже обратился он опасливо, уголком рта:

— Мадам, господин Лейт оставил вам послание.

На блюдце, которое он держал, лежал отнюдь не конверт, а половинка раковины с устрицей, украшенная тонким ломтиком клубники.

Сердце Клавдии сжалось от тоски. Она вспомнила, как летом спряталась вместе с компаньонкой возле пруда, чтобы почитать особую брошюру, добытую тайно в городе. На картинках были изображены различные закуски, а подписи расшифровывали значение каждой. Подтягивая на плечи тонкую шаль, чтобы полуденное солнце не обожгло их и не испачкало веснушками, Жюли улыбалась и читала вслух:

— Одинокая устрица с клубникой. Таковой комплемент не стоит подносить благородной даме на виду у всех, ибо символизирует он вещи, пикантные до неприличия.

Обе тихо рассмеялись, после чего компаньонка смогла продолжить:

— Если его подали вам, то знайте, что лучше отказаться. Принимая блюдо, вы соглашаетесь на близость с пославшим его, не только платоническую, — Жюли тогда подняла мечтательный взгляд и погладила пальцами корешок брошюры. — М-м-м. Что за мужчина догадается так сделать?

Воспоминание растаяло в холодном свете, наполнявшем зал. Осень забрала все забавы, все секретные радости и даже всех близких. Клавдия со вздохом взяла ракушку и без раздумий проглотила устрицу. Лакей заметно расслабился, это не понравилось графине.

— Не отводи взгляд.

Слуга вздрогнул. Он чем-то неуловимо напоминал живую игрушку, которая осталась дома. Эту игрушку Клавдия хранила на конюшне, периодически возвращаясь к ней (а точнее, к нему), чтобы извлекать особую смесь блаженства, боли, стыда и удовлетворения. «Нет, — с сожалением заключила Клавдия, — совсем не то. Выбритые щёки, слишком молод. Слишком холёный и чистенький, слишком пресный. Да и опасно. Может, потом».

Вдоволь насладившись чужой растерянностью, она обронила:

— Ступай.

Лейт вернулся только вечером, окрылённый, сосредоточенный. Он ринулся к гостье с канделябром в руках и столкнулся с ней в коридоре возле покоев супруги.

— Я изыскал пути спасения. Применил свои связи, и вот, из крепости Раймусов готовы перевести под домашний арест, а там… — голос мецената дрожал, — может, их дело и развалится или вернётся с подмогой император, повесит всех этих негодяев. Вероятно, он под протекцией своего брата в Толомео. Тогда можно ждать наилучшего исхода.

— Вы просто чудотворец, милый господин Лейт! — искренне восхитилась графиня.

Не прошло и часа, как вдовец растерял пыл. Словно вылетевший из камина уголёк, который потускнел, остыл и подёрнулся серым пеплом. За ужином он молчал и только нервно прикладывался к бокалу, это встревожило Клавдию.

— Что случилось? — не выдержала она, — Чем вы так огорчены?

Хозяин дома опустил глаза, сминая в длинных пальцах белоснежную салфетку.

— Я счёл за долг попытаться выручить вашу семью. Кажется, все свои силы растратил и все чувства пережёг, и теперь вспомнил, что сам в беде. Признаться, в моей душе таится смертельная рана. Она беспокоит меня всё сильнее с каждым днём.

— Что же угрожает человеку с такими возможностями?

— Рок. Природа. Жизнь моя утекает сквозь пальцы, словно вода.

— Вы больны?

— Нет. Но я нахожусь в затруднительном положении, связанном с самыми… земными материями, и вопрос мой… совершенно лишён изящества.

Хозяин дома говорил с такими болезненными паузами, будто из него в этот момент извлекали пули. Он жестом отпустил слуг и в гулкой тишине, под потрескивание свечей, продолжил:

— Мадам Раймус, в вашей власти спасти меня.

Графиня рассудила, что больше можно не таиться и улыбнулась длинным ярким ртом, едва заметно тронутым кошенилью.

— Сударь. Вы — вдовец. Разумеется, ваша потеря ставит вас в трудное положение. Не стоит стыдиться желания жить дальше. Я вполне готова к тому, что вы собираетесь сказать. Ещё днём своим комплементом вы прекратили попытки играть в рыцаря Тристана, так и не кладите меч между нами.

— Вы столь проницательны для юной барышни. Я поражён! — чуть потеплел тон вдовца.

«Усадьба — просто загляденье. Хозяин — тоже. Чего ещё желать? Странно, что мама и папа никогда не упоминали о Лейте как о перспективном женихе. Он благороден, обеспечен. Вдовец? И пусть! Его увечный отпрыск нам не помешает, всё равно им занимается гувернёр. На десяток лет старше? Может и так, но аппетит вызывает нешуточный. Куда там женоподобным придворным мальчишкам! Однако какой-то он слишком нервный нынче».

Лейт сделал несколько жадных глотков из бокала и произнёс:

— Мы с Робертом — потомки короля Волена Святого. Об иных его детях ничего не известно. Только представьте себе, что случится, если прервётся столь славный род, если эта кровь просто уйдёт в землю!

«Видимо, настанет конец света. И звёзды посыплются с неба, словно гвозди из старого сапога. Если бы это было столь важно, нынешнего правителя бы звали Гордон Первый», — графиня едва удержалась перед тем, чтобы закатить глаза.

— Я прекрасно понимаю, что на ваше сердце посягать не могу, но учитывая все обстоятельства…

— Вы скромны вопреки происхождению. Достойное качество. Также смелы, статны и честны. Отчего бы моему сердцу не открыться вам? В случае самого страшного исхода я останусь совсем одна на этом свете в такое суровое время. Вы посланы Богом!

— Благодарю за тёплые слова, мадам. Однако моё предложение будет звучать не совсем так, как вы ожидаете. И это та причина, по которой я до сей поры несчастен, а надежды всё меньше. Дело в том, что потомство должен произвести на свет мой сын.

Клавдия тихо кашлянула. На противоположном конце стола заныл Роберт, словно поддерживая разговор.

— Верю, найдётся на свете святая душа, что предпримет попытку. Однако почему не вы сами?

— Я не способен на это. Смерть любимой слишком глубоко меня ранила. Роберту пятнадцать. Увы, шансов у него больше.

Гостья чуть скривилась и подумала: «Даже знать не хочу, каким способом он это выяснил».

— Но отчаяние — грех, господин Лейт, господь вас любит, он непременно подарит вам наследника, если хорошенько постараться, — изо всех сил тянула в свою сторону Клавдия.

— Исключено. Думаю, я достаточно ясно обрисовал то, в чём нуждаюсь, — отрезал меценат с внезапной резкостью.

— Как вы себе представляете подобную авантюру?

— Я готов заключить брак на его или своё имя. Выплачивать значительные суммы той, что согласится. Я буду приглядывать за процессом консуммации брака, эффективностью известных действий.

Лейт сменил позу на стуле, как будто что-то стало ему мешать. Движение встревожило Клавдию ещё до того, как она начала догадываться о его сути. Пересохший вмиг язык еле слушался, но