Спасение души - Али Стюббе

к лицу с отвратительным упырем. Уиро снова проверял меня, чтобы убедиться, что эта сила полностью поглотила меня, и доказать, что я способна быть такой же темной и извращенной, как он. Стоила ли я того, чтобы меня оставили в живых в этой проклятой судьбе.

Но с таким же успехом я могла бы быть призраком с бьющимся сердцем. Смерть ничего бы не изменила.

Мои глаза оставались прикованными к Уиро, который маячил позади существа. Его черные как смоль руки, которые выглядели так, будто покрыты сажей, скрещены на груди. Остальная часть его кожи мутно-серая, по телу растекалась темная кровь, как будто внутри пустил корни паук смерти. Он никогда не носил рубашку, только черные брюки и туфли, которые всегда украшены движущимися рисунками его теней.

Однако, не теряя ни секунды, я закрыла глаза. Мои собственные чернильные вены, расползающиеся под кожей, пульсировали. Глубоко вдыхая, я задержала дыхание и сосчитала до трех.

«Один», — я позволила шепоту быть свободным.

«Два», — моя кровь начала хаотично пульсировать под кожей.

«Три», — уголок моего рта злобно подергивался.

Когда первая затяжка покинула мои легкие и коснулась воздуха леденящим поцелуем, мои глаза распахнулись. Двойные сферы кружащейся полуночи, таящие в себе многообещающую угрозу, вцепились за вурдалака, который переминался с ноги на ногу.

Я позволила холоду моей силы распространиться наружу приливной волной, наполняя воздух своей тяжестью. Леденящее прикосновение к моей коже стало еще сильнее, как будто одно прикосновение разрушало меня. Мое дыхание вырывалось перед моим лицом, как сигнал смерти. Знак того, что здесь никогда не будет жизни.

Увеличенный рот упыря открылся, обнажая узкие, заостренные зубы. Он медленно отступил к Уиро, надеясь, что его хозяин вмешается. Но мой отец оставался сидеть статуей.

Красные глаза существа совпадали с глазами Падальщиков. Они похожи на светящиеся огненные шары и вспыхивали от силы моей мощи, распространяющейся вокруг нас. Его тело напряглось, а глаза расширились в тот момент, когда черные усики обвились вокруг меня. Совсем как у его хозяина.

Я должна проделать дыру в его груди, превратив его сердце в ничто. Но я бы предпочла опозорить его. Доказывая, насколько он слаб. Способ предупредить остальных Испорченных, что я тоже стану их хозяикой. Одна эта мысль вызвала внутри малейший намек на трепет; извращенный кайф доминирования, каким бы болезненным он ни был.

Взмахом моей руки вторая, более сильная волна энергии обрушилась на костлявое тело упыря. Его лысая голова ударилась о темный камень, на котором мы стояли, когда я приложила к нему свою волю, приказывая своей силе вытянуть его долговязые руки перед собой, чтобы прижать их к заостренным ушам. Поклонись мне.

Слабый скрежещущий звук вырвался из его искалеченного открытого носа, даже когда его тело дрожало передо мной. Но прежде чем у него появился шанс наполнить воздух своим протестом, я обволокла его горло заглушающей тенью. Приглушая его слабый ответ, который, я знала, последует дальше.

Может, я и не Бог Тьмы, но я его гребаная дочь. Следовательно, Богиня Тьмы. Эти существа будут бояться меня, служить мне и, черт возьми, кланяться мне.

Я твердо стояла на ногах, черты моего лица безмятежны, когда мой взгляд устремлен на сдержанного упыря. Упиваясь силой своей власти, заставляющей его подчиниться. Но так же быстро мой интерес начал испаряться, когда из моего носа вырвался глубокий вдох от того, как трогательно легко это было.

Это всего лишь один из многих Испорченных, обитающих в Гехендре. Меня держали высоко в башне, пообещав свободу, если я выполню каждое задание. Когда мне приказывали выйти из моей комнаты, это единственный раз, когда я пересекалась с этими существами, когда они бродили поблизости.

Это способ для Уиро увидеть мой уровень силы, но, прежде всего, оценить меня, чтобы увидеть, проявится ли светлая сила, скрытая внутри от моей матери. Он был рад не видеть никаких признаков этого, вот почему это самое долгое время, когда мне разрешали покидать башню. Подняв руку, мой взгляд упал на запястье, на котором браслет из теней. Часть силы Уиро, все еще держала меня под его присмотром.

Переориентируя свои мысли, я заставила свой разум вернуться к настоящему. Чтобы показать упырям, что я не слабая. Что я игрок, который решал, будут ли эти пешки жить или умрут. Новая хозяйка, которая будет держать в руках струны их душ.

Я напрягла силу, чтобы схватить его за выступающий подбородок, слегка приподнимая его над землей ровно настолько, чтобы заставить его посмотреть мне в глаза.

— Возможно, ты предпочел бы умереть рядом с этим фейри? Для меня это не имело бы значения.

Холодность моего голоса звучала как-то отстраненно для моих ушей, поскольку вызывала более заметную дрожь, пробегающую по его телу. Я продолжила отказывать ему в воздухе, сжимая оковы моей тени вокруг его шеи, наблюдая, как его глаза стали совсем как у фейри. Умоляющие. Умоляли меня не отнимать у него жизнь. Слабый. Потому что если эти существа боялись смерти, то они пойдут на все, если это поможет им остаться в живых. Я дала пройти еще одному моменту, прежде чем призвала шепот своей силы обратно к себе, позволяя ей рассеяться между нами.

Взгляд Уиро все еще не отрывался от меня, когда я подняла на него глаза. Легкий огонек вспыхнул в его хищных глазах, но он заговорил прежде, чем я успела понять, о чем он думал.

— Почему бы не убить его?

Такой простой вопрос, и все же… Я могла сказать, что за его словами стоял еще один критерий. Ядовитые корни обвили каждый слог, которые погребут меня на шесть футов под землей, если я скажу что-то не то. И все же, оцепенение этой силы, ее бесчувственная природа заставили меня тупо смотреть на него. Потому что исход моей судьбы для меня ничего не значил.

Я слегка пожала плечами, пока он ждал моего ответа.

— Это один из твоих Испорченных, который теперь один из моих. Я бы предпочла не убивать его, когда мы на одной стороне. Было бы лучше вселить в него страх, дать понять, что с этого момента каждый вздох, который он делает, будет происходить потому, что я позволила это. Для меня это гораздо более волнующе, чем смерть. Ты так не думаешь?

Его угольно-черные руки потерли резкие черты его лица, пока он, казалось, обдумывал мои слова. Тем не менее, он никогда не отводил свои черные ямы смерти от моих. Большинство почувствовали бы страх, возможно, переступили бы с ноги на ногу или потерли друг о друга руки,