Блуждающие огни - Чарльз де Линт

К созданию этого сборника, так же как и другого, более раннего - «Dreams Underfoot» («Городские легенды»), меня побудил звонок издателя.

В случае с «Городскими легендами» (которые теперь уже переросли в серию из четырех книг, где собраны рассказы, посвященные Ньюфорду) я как раз готовился подписать договор на роман с издательством «Тоr Books», когда моя постоянная издательница Терри Уиндлинг сказала, что хотела бы договориться о сборнике рассказов о Ньюфорде. Я удивился, так как мне казалось, что для целого сборника у меня материала не наберется, но, поразмыслив, я понял, что Терри права - рассказов хватило. Стоит ли говорить, как я был рад издать их все в одном томе. И еще больше радуюсь тому, что и до сих пор, спустя восемь лет, этот сборник продолжает переиздаваться.

Ведь рассказы обычно недолго видишь в продаже. Их печатают в журналах, которые продаются в киосках месяц или того меньше, издают в антологиях, но и те бывает трудно найти. Поэтому-то писатели всегда радуются, когда кто-то проявляет инициативу, чтобы их забытые и разрозненные рассказы были собраны и изданы под одной обложкой.

К сожалению, сочинением коротких рассказов не проживешь - на хлеб с маслом в нашем деле можно надеяться, только издавая романы. Однако писатели вновь и вновь обращаются к малой форме. Не могу поручиться за других, но сам я люблю писать рассказы, потому что из-за их краткости можно всячески экспериментировать, ничем не рискуя. Если рассказ не удался, что ж, вы потеряли всего неделю-две. Если же вышла неудача с романом, считайте, что вы потеряли целый год.

Однако я отвлекся.

На сборник, который вы держите в руках, я получил заказ от Шерин Новембер, моего редактора в одном из издательств. Она спросила, не хочу ли я, выпустить сборник моих подростковых рассказов. Как и в случае с первым сборником, я опять удивился. С одной стороны, я не представлял, хватит ли мне таких рассказов на целую книгу (хватило, и с лихвой), с другой - я никогда не считал, что мои рассказы можно назвать «подростковыми».

Но затем выяснилось, что Шерин нужна книга не для тинейджеров, а про них, ну а таких историй у меня было более чем достаточно. По правде говоря, если бы я и писал специально для тинейджеров, то все равно подходил бы к этим рассказам так же, как и к другим, - то есть старался бы создавать живые образы героев и правдоподобно излагать истории их жизни, как делаю это в остальных произведениях. Я не стал бы подбирать особый «подростковый» тон. Когда пишешь для подростков, главное - не взирать на своих молодых читателей свысока, как на тех, кто понимает меньше, чем мы. Тинейджеры сразу чувствуют, когда для них пишут в такой манере. Помню, что и сам не раз ощущал это.

В юности я был пожирателем книг. В возрасте от одиннадцати до двадцати лет с небольшим я проглатывал в среднем по две книги в день. У меня и сейчас неукротимый аппетит к чтению, но, к сожалению, времени для этого теперь остается слишком мало.

Я говорю «к сожалению», потому что до сих пор люблю встречаться с вымышленными героями и погружаться в их истории. Хотя теперь я сам сочиняю книги и немного понимаю, как возникает магия печатного слова, да к тому же веду критическую колонку в журнале «The Magazine of Fantasy and Science Fiction», отчего, казалось бы, должен более придирчиво относиться к книгам, чем в молодости, - все равно, если автор хорошо сделал свое дело, я пропал! Я тону в книге, сливаюсь с ее героями, радостно блуждаю по страницам.

Но, думаю, есть и другая причина, почему я теперь читаю меньше, чем раньше. Когда я пишу очередной рассказ, то часто сочиняю ту книгу, которую мне хотелось бы прочесть, но которой еще никто не написал. Каждое утро, когда я сажусь за первоначальные наброски, я горю нетерпением приняться за работу, потому что мне хочется скорее остаться наедине с моими героями. И хочется узнать, что будет дальше.

Настоящая же, серьезная работа начинается, когда берешься за уже готовые черновики. Тут надо убедиться, что в рассказ вошло все необходимое, откинуть лишнее, отточить стиль, заострить сюжет, посидеть над описаниями, диалогами и подчистить сотню других деталей, необходимых для того, чтобы придуманное тобой произвело впечатление.

Подбирая рассказы для этого сборника, я просмотрел все мои новеллы, отложил те, где речь шла о тинэйджерах, и послал их Шерин.

Певица Тори Эмос, говоря об исполняемых ею песнях, называла их «мои девочки». Я хорошо ее понимаю. Сидя над плодами моего творчества, я не мог решить, каких из моих «девочек» и «мальчиков» я должен лишить приглашения в сборник, и потому с радостью предоставил Шерин с ее критически-проницательным взглядом решать, кто из них лучше.

Надеюсь, что вы будете так же увлечены чтением этих рассказов, как меня увлекала работа над ними. Может быть, они смогут зажечь в вас некую искру, и у вас возникнет желание сочинять самим. И говорю я это не только потому, что мне хочется подарить вам ту радость, которую я испытываю от самого процесса творчества, но еще и из корыстных соображений - тогда у меня появится больше новых книг для чтения!

Чарльз де Линт, Оттава, весна 2002

Самым приятным в профессии писателя является то, что, каковы бы ни были обстоятельства жизни, в своих произведениях ты можешь по собственному желанию стать кем угодно и жить где угодно.

Дом Тэмсонов представляет собой огромное беспорядочное сооружение, о котором я годами думал, но не мог попасть в него, пока не начал писать роман «Moon heart» («Лунное сердце») (1984). Я не был знаком и с персонажами и узнал, кто такие Сара, Киеран, Талиесин, Байкер и все остальные, только в процессе работы над этой книгой и рассказами, впоследствии объединенными в сборник «Spirit walk». Но, Господи, до чего же хорошо я знаю этот дом с его башней, с таинственными садами, скрывающимися за его стенами…

Mondream - англосаксонское слово, обозначающее мечту о жизни среди людей.

Мерлин я - мудрый и свободный, Иду за светом путеводным.

Теннисон. «Мерлин и Сияние»

В середине Дома был Сад.

В середине сада стояло дерево.

В середине дерева жил старик, принявший образ рыжего мальчишки с ореховыми глазами, блестящими, как блестят хвосты лососей, резвящихся в воде.

Старик был сама таинственная мудрость, куда более древняя, чем старый дуб, приютивший его тело. Зеленый сок был его кровью, а в волосах шелестели листья; зимой старик спал. Весной на ветках дуба просыпались зеленые почки, и луна песнями ветра ласкала кончики оленьих рогов, венчавших голову старика. Летом вокруг дуба громко жужжали пчелы, а воздух был напоен густым ароматом полевых цветов, буйно разросшихся у мощного коричневого ствола там, где он переходил в корни.

А осенью, когда дерево сбрасывало на землю щедрые подарки, среди желудей оказывались лесные орехи.

И это было тайной Зеленого Человека.