Восемь лет с «Вагнером». Тени войны - Кирилл Андреевич Романовский

«Восемь лет с “Вагнером”», была завершена. А 4 января 2023 года сердце храброго военкора и искателя приключений перестало биться.

Как вспоминал Андрей Медведев, когда Кирилл узнал, что тяжко болен, он опубликовал у себя на странице, тогда еще в «Фейсбуке»[2], такие строки:

Русский не умирает.

Он кончается,

Заканчивается, как роман о любви.

Вот они еще танцуют

На террасе отеля,

Но ты понимаешь:

Осталось три страницы,

И все.

Русский не умирает.

Он подходит к концу,

Как боеприпасы

У защитников форта.

Кто-то говорит слово «все».

Достаются финки,

И все.

Русский не умирает.

Он просто выходит

Из дома,

Окопа,

Из тела

И растворяется.

Все-таки лучше, если в метели.

К сожалению, так и случилось. Кирилл Романовский, мой друг и товарищ, человек, которого я никогда не стеснялся называть своим братом, растворился в московской метели. Через полгода растворилось в метели Истории и наше «Федеральное агентство новостей». Однако, вопреки всей мировой энтропии, в истории остался труд Кирилла — его репортажи, его заметки и его интервью с бойцами ЧВК «Вагнер». Вместе с ними Кирилл Романовский навсегда останется в памяти людей.

* * *

Москва встретила лунным морозным утром, плавно перетекающим в ежедневную суету. Посреди маленького центрального кладбища стояли люди, которые видели в этой жизни столько событий, что хватит книг на шесть. Возлагали цветы, плакали, обнимались.

А я, стоя у почти незаметной, занесенной снегом и вмороженной в лёд таблички, поговорил с другом. Впервые после того самого, последнего диалога в позапрошлом январе.

— Здравствуй, брат! Я приехал из нелюбимого тобой Питера в ваш белокаменный Мордор. Прости, что не приезжал раньше — ты знаешь, почему. Я помню о тебе. И всегда буду ждать встречи. Ты ушел в пустыню, пьешь свежий кофе, читаешь книгу про Курдистан и снова кроешь матом фатимидов. А мы тут мерзнем и помним о тебе. Мы обязательно встретимся, брат…

Николай Андреев (Комиссар Яррик).

Вернись с войны. В московский переулок,

Тебя встречавший после всех прогулок,

Шатаний по горам и городам.

Рассортируй свои заметки, фотки,

Листай раз в сутки фронтовые сводки,

Следи за теми, кто остался там.

С войны привозят гильзы и патроны,

Осколки мин и мятые шевроны,

Два камешка с большого террикона

И прочий черный, бессловесный стафф,

Чтоб было чем кормить скорбей ораву,

Имея беззастенчивое право

На едкую ухмылку на устах.

С войны привозят головные боли,

Дырявый от «контакта» в снежном поле

Рюкзак и недосмотренные сны.

Дом друга, развороченный снарядом…

А для того, чтоб был свидетель рядом,

Я кролика принес домой с войны.

Оглохший от смертельного набата

Зверек, не хуже всякого солдата,

Полгода бегал по передовой.

По сути, жизнь его гроша не стоит,

Но если смерть на всех нас планы строит,

Пусть кто-нибудь останется живой.

И в том, что я не дрался под Шахтерском

И выглядел мудацким и позерским

Мой гонор боевой со стороны,

Я виноват. Но, не впадая в краску,

Сам выдумал дешевую отмазку:

Мол, кролика домой принес с войны.

Кирилл Романовский 25 января 2015 года

Часть первая

Неизвестные страницы

Предисловие

Когда коллеги разбирали рабочие архивы Кирилла Романовского, обнаружилось некоторое количество интервью с бойцами ЧВК «Вагнер», ранее нигде не использованных. Аудиозаписи, сделанные непосредственно в Сирии, Ливии и ЦАР, содержат рассказы об опыте работы конкретных бойцов и инструкторов, в том числе в локациях, ранее не упоминавшихся (в частности, в Судане и Мозамбике). Иногда Кир опрашивает сразу несколько участников одних и тех же событий, что позволяет увидеть их с разных ракурсов — глазами штурмовика, гранатометчика, зенитчика и т. д.

Расшифровки приведены в полном объеме, максимально сохранена живая речь и манера разговора конкретного человека. К ряду жаргонизмов (дырчик, ШО и тому подобное) даны расшифровки.

Респондент 1

«Обстановка охрененная!»

— В Компанию[3] я пришел в семнадцатом, да. Все ж произошло после Украины. На Украине мы ж все фактически воевали, я — тоже. Меня это тоже не минуло. Я воюю вообще с 25 лет. С первой чеченской войны. Чечня, потом — Абхазия, осетинско-грузинский, Украина, потом здесь вот.

На Украину как попал? Как, в принципе, попадали очень многие. Заболело сердце, у меня полсемьи оттуда, из Днепропетровска, отец сам родом оттуда же. Мы сами кубанские, с Геленджика. И все, и поехал на Украину добровольцем. Никакие деньги не получал. Про нас там говорили, что мы какие-то наемники, но ничего этого не было.

[Поехал] в самом начале, в июне 2014 года. Подразделение называлось некое «ОбронОдесса». Командиром был там Фома, может, слышали. Подразделение потом разоружили. Ну, оно само по себе было хорошее. Ребята съехались все боевые, не первый раз. То, что там делалось в штабе, мы не знали. Мы все были на боевом. Мы воевали: Первозвановка, Пятигоровка, Переможное штурмовали, Луганский аэропорт, на Желтом, на Северском Донце выполняли задачи, но все это бесплатно, конечно. Все это вообще полностью бесплатно. Кушали, пили, что бог пошлет, как говорится. Что люди передадут, тем нас и снабжали. За спасибо, короче.

— А как про Компанию узнал?

— Грубо говоря, я знал, что какое-то подразделение [стояло] под Луганским аэропортом, но мы не знали, что это за подразделение. Мы знали: наши ребята. Но мы думали: как? Мы думали, что такая же, грубо говоря, банда, как и мы. Собрал кто-то там, дали добро. Мы думали