Генетическая одиссея человека - Спенсер Уэллс

Австралийские аборигены сохранили связь со своими предками и своей родиной посредством песенных историй — которые вслед за Брюсом Чатвином стали называть «тропами песен». Эти «тропы песен» отражают подлинное путешествие, совершенное их предками в доисторическое «время сновидений», задолго до того, как сложилось современная культура племен. В некотором смысле именно это мы и пытаемся сделать с помощью наших исследований ДНК — воссоздать глобальную «тропу песен» всех живущих сегодня, описав путешествие, которое мы совершили, чтобы добраться туда, где находимся сейчас. Мы, представители приземленной западной цивилизации, в большей степени, чем другие, потеряли нашу «тропу песен». Возможно, поэтому именно западная наука разработала методы ее воссоздания. Однако наши исследования проводятся не в вакууме, и наука может порой свысока относиться к культурным верованиям. Я хотел бы надеяться, что эта книга сможет внести свой скромный вклад в совместные усилия всех тех, кому интересна наша общая история.

Итак, сочтем это кратким вступлением и начнем наши генетические раскопки. Прошлое ждет…

Мифы о сотворении человека можно найти в основе всех религий. Чтобы объяснить наше существование и место в мире, большинство из них пытается ответить на детский вопрос «Откуда мы взялись?» в общих чертах. И хотя они могут попытаться объяснить, как мы появились, мифы о сотворении не в состоянии раскрыть причину разнообразия культур, форм, размеров, цвета кожи людей, которое мы наблюдаем по всему миру. Почему мы так не похожи друг от друга и каким образом мы заселили столь обширное пространство?

Геродот, греческий историк, живший в V веке до нашей эры, оставил потомкам больше, чем сведения о греко-персидских войнах. Он первым дал нам описание людского многообразия, хотя и весьма своеобразное. Из его трудов мы узнаем о мрачных и загадочных ливийцах, о варварских племенах людоедов — андрофагов, живших на территории русского севера, о людях, похожих на турков и монголов. Геродот рассказывает фантастические истории о грифонах, охраняющих сокровища в горах Азии, и дает причудливые описания племен Северной Индии, добывающих золото из муравьиных нор. В целом это был tour de force[2] — первый в западной литературе этнографический трактат, и несмотря на очевидные изъяны, он представляет собой ценный «моментальный снимок» того, что было известно по этому вопросу в то время.

Будь мы такими же наивными современными Геродотами и соверши путешествие вдоль экватора, мы были бы так же поражены многообразием людей и мест. Представьте себе на секунду, что находитесь в самолете над Атлантическим океаном в центре декартова глобуса, в точке 0° долготы и 0° широты, в 1000 км западнее Либревиля, столицы Габона, расположенного на западе Центральной Африки. Если представить, что мы летим на восток и можем, как в научно-фантастических романах, сканировать под собой местность, мы получим лишь часть картины людского многообразия.

Первыми людьми, с которых мы встретимся, будут африканцы, а именно жители Центральной Африки, говорящие на языке банту. У них очень темная кожа, и живут они преимущественно в небольших деревнях посреди джунглей. Если мы переместимся дальше на восток, то снова увидим темнокожих людей, но они будут выглядеть несколько иначе. Это высокие, худощавые нилоты Восточной Африки, одни из самых высоких людей на Земле. Они живут в травянистой саванне и почти полностью зависят от своего крупного рогатого скота. Среди них выделяется группа людей, говорящих на другом языке и отличающихся от нилотов и банту, хотя и живущих рядом с ними. Это народ хадза.

Если мы продолжим двигаться на восток, то столкнемся с огромным водным пространством, настолько обширным, что невозможно увидеть его границ, и кажется, что пройдет вечность, прежде чем мы достигнем архипелага, называемого Мальдивами. Люди здесь совершенно не похожи на тех, кого мы видели в Африке, и говорят на другом языке. У них такая же темная кожа, как и у африканцев, но лица другие — иная форма носа, тип волос и остальные черты. Они явно родственны африканцам, но определенно отличаются от них.

Продолжив наше путешествие над тем же бескрайним водным пространством, мы видим перед собой большой остров, поднимающийся перед нами из океана. Мы достигли Суматры, и здесь мы встречаемся с другим типом людей, более низкорослых, чем африканцы и жители Мальдив, с другими чертами — прямыми волосами, более светлой кожей и утолщенной кожей верхнего века. Движемся дальше на восток, минуя бесчисленные острова, и снова сталкиваемся с людьми с очень темной кожей — меланезийцами. Они во многом отличаются от африканцев, но является ли темный цвет кожи признаком, возникшим в ходе их эволюции в данном регионе, или отражает их близкое родство с африканцами?

Затем мы встречаем полинезийцев, живущих на небольших коралловых атоллах, разделенных тысячами миль открытого океана. Кажется, что они похожи на жителей Суматры, встреченных нами ранее, но опять-таки они другие. И самый главный вопрос: почему они живут в столь удаленном месте — как они туда попали?

Продолжая наш маршрут, мы достигаем побережья Эквадора, расположенного на западе Южной Америки. В его столице, Кито, мы находим странную совокупность людей. Похоже, что здесь встречается два основных типа — те, кто в чем-то похож на жителей Мальдив, но с более светлой кожей, и те, кто во многом схож с жителями Суматры и полинезийцами. Кажется странным найти столь отличающиеся типы людей, живущие в одном и том же месте, в то время как в других регионах, которые мы посетили, население было более однородным. Почему же Эквадор так отличается? Людское разнообразие в большей степени характерно для восточной части континента, в то время как на северо-восточном побережье Бразилии мы снова сталкивается с африканцами, и это вдали от Африки! Во время долгого пути назад к нашей отправной точке мы размышляем об увиденной нами пестрой картине и пытаемся найти объяснение такому людскому многообразию.

Наше короткое кругосветное путешествие было своего рода мысленным экспериментом, в котором мы воображаем, с чем могли столкнуться европейцы несколько столетий назад во времена Великих географических открытий. Надев маску невежества, мы можем задаться простыми вопросами, кажущимися банальными с учетом наших сегодняшних познаний в области истории. Самое интересное в этом мысленном эксперименте то, что до недавнего времени не существовало готового объяснения увиденному нами людскому многообразию, за исключением африканцев и европейцев, встреченных в Южной Америке.

30 июня 1860 года разгневанный священник по имени Сэмюэл Уилберфорс поднялся на кафедру в библиотеке Музея естественной истории Оксфордского университета. Он был готов бороться, но не за свою жизнь, а за нечто более важное — за свое мировоззрение. Уилберфорс чувствовал, что сражается за будущее христианства. Это были дебаты о месте человека в природе, до недавнего времени представлявшие интерес исключительно для философов и духовенства. Добродетельный епископ, воспринимавший Священное Писание буквально, считал, что наш мир существует около 6000 лет и был создан Божьей рукой 23 октября 4004 года до нашей эры, если брать в расчет описанную в Библии генеалогию. В своей речи он затронул один из острых вопросов, занимавших умы большинства из собравшейся аудитории. Возможно ли, чтобы мы могли произойти от обезьяны? Это звучало совершенно абсурдно!