Где ночуют боги - Дмитрий Владимирович Иванов

Когда Антон встретил Валю, тот сразу же затащил его в «BRAIN-ROOM» – там никого не было в этот ранний час – и сказал:

– Есть Ди Каприо. Будешь?

– Это что? – не понял Антон.

– Синтетики, новейшие, – пояснил Валя. – Одна капсула, и ты Ди Каприо.

– В смысле? Внешне? – удивился Антон.

– Внутренне. Внешне палевно же! – засмеялся Валек.

– А если съесть две? – спросил Антон.

– Ну не знаю. Можно вообще-то! – заинтересовался идеей Валек и достал из кармана дизайнерских штанов пакетик с капсулами.

– Валек, давай, может, попозже, – ответил Антон. – Мишаня вызвал. Ты, кстати, почему так рано в конторе? Тебя что, тоже вызвал?

– Ну да. Я всю ночь креативил. Концепцию, – устало сказал Валентин.

– Концепцию чего? – усмехнулся Антон.

– Да Мишаня попросил. Срочно. Концепцию пересадки.

– Пересадки?! – улыбнулся Антон.

– Ну, – кивнул Валек. – Типа, если дерево растет где-то, к примеру, лет сто-двести. Оно же, ну, типа, врастает в землю корнями реально.

– Ну врастает. И что? – кивнул Антон, он привык к философскому бреду Валька.

– Как его пересадить, не повреждая корней? Мишаня сказал: «Кто придумает, тому персональный бонус. Пятизначный». Ну я всю ночь просидел. Че-то никак. Не повреждая корней… Че-то не прорубил пока как… Не повреждая…

– Вместе с землей, – сказал Антон и пошел дальше.

Валек Матвеев растерянно смотрел ему вслед. Валя явно уже сожрал одну капсулу и был Ди Каприо внутренне.

Затем Антону встретился Конст. Так в агентстве все звали Костика, спеца по компьютерной графике. Сколько Антон знал Конста, а знал он его три года, Конст всегда был в одной и той же желтой майке с Гомером Симпсоном. Любой другой человек, проходивший в одной майке три года, давно вонял бы как як, но Конст пах химически, пах силиконом. Конст постоянно усовершенствовал комп, за которым работал. Начал он делать это очень давно, никто не помнил когда, да и сам он не помнил. Мечтой Конста был полностью жидкий силиконовый комп, который можно носить с собой в бутылке, в любом месте пролить, и он растечется на лужицы, а из лужиц образуются сами собой клава, моник и проц. И все, спокойно работай. Проекты такого компа Конст уже несколько раз слал по «мылу» в Силиконовую долину, оттуда пришел ответ один только раз. Какой-то работающий в США программист, русский, видимо мучимый ностальгией, написал Консту: «IDINAHUI». Но Конст не огорчался, потому что был спецом по компьютерной графике, а они, спецы по графике, реальность и спецэффекты не различают, поэтому, если у Конста что-то не получалось, он просто пробовал сделать эффект еще раз.

Конста уважали в агентстве за преданность делу. Конст был фанатиком. Он жил в агентстве, не выходя из конторы месяцами. Он не нуждался ни в чем, потому что все, что ему нужно – комп и запасы силикона, – у него было, а еду ему приносили. Когда Конст уставал – это случалось раз в 12–15 часов, – он отходил от компа к небольшому диванчику, не снимая своей желтой майки, падал вниз лицом, как снятый снайпером пехотинец, и спал. Поспав часа два-три, Конст вставал и тут же снова садился за комп. Сердобольные девочки из отдела презентаций – в нем работали неудавшиеся, поэтому сердобольные модели – приносили Консту кофе и бутеры, он даже не оборачивался на их тонкие ноги, а только кивал головой, как бы в знак благодарности. Благодарности не девочкам, а компу.

Когда Антон встретил Конста, тот явно был на подъеме. Говорил Конст очень быстро, с огромным воодушевлением и совершенно неразборчиво, так что все в агентстве давно перестали вслушиваться в его речь, воспринимая ее как бессмысленную шумовую генерацию. Но Рампо с Констом дружил, насколько это было возможно, поэтому речь Конста он понимал лучше других. Конст сказал Антону Рампо дословно следующее:

– Антох, прикинь, я прорвался! Новая мать полностью на силиконе, а Мишаня вызвал, говорит: «Заказ! Макет Сочи сделай». Я говорю: «Ладно, к четвергу из силикона сделаю», а он говорит: «Не к четвергу, а к утру. И не из силикона, а как все люди на маке сделай». Я говорю: «Нереально», а он говорит: «Не сделаешь, весь силикон твой выброшу, посажу на писюк». Прикинь, озверел совсем!

– Сочи? Хм. Кто заказчик? – спросил Антон.

– Не знаю. Какое-то тело. – Телами Конст называл все несиликоновые объекты, в том числе людей. – Мишаня сказал, с ручья.

– С ручья? – рассмеялся Антон и сказал Консту дружески: – Поспать тебе надо, Конст. Перезагрузись. Висишь уже.

Антон пошел дальше в направлении кабинета Миши Минке. Обилие новой информации, о которой ему, ведущему концептологу, ничего не известно, Рампо не понравилось. Он привык быть в курсе всех новостей, тем более что большая часть их Антоном и создавалась.

В тот момент, когда Антон направился к кабинету Миши Минке, навстречу ему выпрыгнула Изабель. Изабель была красива, как гол на последней секунде. Она ходила, сидела и поправляла волосы так, как будто все время была в рекламном ролике в сильном рапиде. Миша Минке взял ее на работу два года назад, полагая, что такая красивая женщина принесет пользу на переговорах с заказчиками, ослепляя их, ослабляя их волю и выгодно обрамляя своей красотой Мишину умную лысину. Но Миша ошибся. Он был уверен, что красота и ум не могут ужиться в одном женском теле, они будут конфликтовать, как несовместимые программные пакеты. Раньше всегда так и было. Изабель была не первой женщиной, которую Миша взял на работу. Другие женщины были либо моделями, им Миша запрещал говорить, и они вели себя как фотообои: улыбались заказчикам на презентациях и исчезали при нажатии на любую клавишу. Еще в агентстве у Миши работали женщины-копирайтеры и женщины-дизайнеры, но креативные женщины в основном некрасивые, и они по приказу Миши вели себя, наоборот, как аудиофайлы: им разрешалось говорить с заказчиками по телефону, отвечать на их вопросы, но нельзя было показываться на глаза толстосумам, чтобы их не спугнуть. Изабель – дочь международной торговли, наполовину француженка, наполовину узбечка, родившаяся в Самарканде и учившаяся в Сорбонне – сразу же сломала все Мишины планы. На первых же переговорах она не только ослепила заказчиков своей красотой, но и предложила свою концепцию, и пока Миша пытался опомниться, заказчики – настоящие монстры, строители гипермаркетов, люди с бетонными подушками вместо души – как дети, с восторгом приняли концепцию Изабель и тут же ее утвердили. Оказалось, что Изабель красива как француженка и хитра как узбечка. С тех пор свою зарплату она уже трижды повышала, каждый раз вдвое, в отпуск уходила много раз в год. Миша давно понял, что ошибся, взяв на работу эту французскую гюрзу, но сделать уже ничего было нельзя, акулы шли на нее косяками. Миша даже пытался уложить Изабель в постель, дабы лишить ее части яда при помощи секса, но Изабель не интересовал Миша Минке. Изабель в будущем собиралась открыть свое агентство и у Миши работала до сих пор только потому, что присматривалась к одаренным креативным для последующего их переманивания. Изабель давно положила глаз на Антона Рампо, потому что он на мозговых штурмах сначала долго молчал, когда остальные говорили, и рисовал на листе А4 карандашом порнографические сюжеты. Когда все участники штурма выдыхались, Миша Минке говорил свою обычную фразу: