Огромное окно - Лемони Сникет

При этих словах мистер По со значением посмотрел на детей, как будто Дядя

Монти умер по их вине. Но Бодлеров так волновала встреча с новой опекуншей, что они ничего не сказали мистеру По, кроме «до свиданья».

– До свиданья, – сказала Вайолет, кладя мешочек с мятными лепешками в карман.

– До свиданья, – повторил Клаус, бросая последний взгляд на Дамоклову пристань.

– Фруль! – взвизгнула Солнышко, вонзая зубки в пристяжной ремень.

– До свиданья, – отозвался мистер По, – счастливо. Я буду вспоминать про вас как можно чаще.

Он дал таксисту денег и помахал детям вслед, когда машина тронулась с места по серой булыжной мостовой. Они проехали мимо бакалейной лавочки с выставленными перед ней бочонками с лимонами и свеклой. Мимо магазина одежды под вывеской «СМОТРИ! СИДИТ ОТЛИЧНО!». Магазин явно находился в процессе обновления. Они проехали мимо ужасного на вид ресторана «Озабоченный клоун», где в окне красовались неоновые лампы и воздушные шары. Но по большей части многочисленные лавки и универсамы были заперты, а окна и двери забраны деревянными щитами или металлическими решетками.

– В городе как-то пусто, – заметил Клаус. – А я думал, мы тут заведем новые знакомства.

– Сейчас не сезон, – объяснил водитель, тощий человек с тощей сигаретой в зубах; разговаривая с детьми, он смотрел на них в зеркальце заднего вида. – Город на озере Лакримозе – курорт. Когда наступает хорошая погода, тут не протолкаться. Но в такое время, как сейчас, город мертвый, точно кошка, которую я переехал сегодня утром. Чтоб завести новых знакомых, надо подождать, пока погода не исправится. Кстати говоря, через недельку-другую здесь ожидается ураган Герман. Вам там наверху нужно запастись едой на всякий случай.

– Ураган на озере? – поразился Клаус. – Я думал, ураганы бывают только вблизи океана.

– С такой большой массой воды, как озеро Лакримозе, чего только не случается. По правде говоря, я бы лично нервничал, если б жил на этакой верхотуре. Уж если ударит шторм, съезжать на машине с горы будет ох как трудно.

Вайолет, Клаус и Солнышко выглянули в окно и поняли, что имел в виду таксист, говоря об этакой верхотуре. Такси сделало еще один, последний виток, и они очутились на неровной верхушке высоченного холма. Дети увидели далеко-далеко внизу город, булыжную мостовую, вьющуюся, точно серая змейка между домами, маленький квадрат – Дамоклову пристань и суетящихся там людей, которые выглядели отсюда как точки. А дальше, за пристанью, черной кляксой лежало озеро Лакримозе, огромное и темное, точно гигантская тень от великана, возвышающегося над детьми. Несколько минут троица глядела на озеро, словно загипнотизированная его огромностью.

– Оно такое большое, – сказал Клаус, – и кажется таким глубоким. Теперь мне понятно, почему Тетя Жозефина боится его.

– Та леди, что живет наверху, – удивился водитель, – боится озера?

– Так нам сказали, – ответила Вайолет.

Таксист покачал головой и выключил мотор:

– Тогда уж не знаю, как она все это переносит.

– Что вы имеете в виду? – осведомилась Ваойлет.

– Вы разве никогда не бывали у нее в доме? – спросил водитель.

– Никогда, – ответил Клаус. – Мы и Тетю Жозефину никогда не встречали.

– Ну коли ваша Тетя Жозефина боится воды, как она может жить в таком доме? Что-то с трудом верится.

– О чем вы? – не понял Клаус.

– Взгляните сами. – И таксист вышел из машины.

Бодлеры посмотрели в окно. Сначала они увидели только что-то вроде небольшого квадратного ящика с облупившейся белой дверью. Дом показался им не больше такси, которое привезло их сюда. Но когда они выбрались из машины и подошли поближе, то увидели, что ящик – лишь часть дома, единственная, которая твердо стояла на каменистой земле. Остальной дом – такие же ящики, слипшиеся друг с другом, точно кубики льда, – нависал над склоном, опираясь на длинные металлические сваи, похожие на паучьи ноги. Дети стояли и смотрели на свой новый дом, и им казалось, что он изо всех сил пепляется за склон холма.

Таксист достал их чемоданы, поставил на землю перед облупленной белой дверью и поехал вниз, погудев детям на прощанье. Послышался нежный скрип, белая облупленная дверь отворилась, и оттуда показалась бледная женщина с седыми волосами, скрученными узлом на макушке.

– Здравствуйте, – сказала она с робкой улыбкой. – Я – ваша Тетя Жозефина.

– Здравствуйте, – неуверенно отозвалась Вайолет и сделала шаг ей навстречу.

Клаус тоже сделал шаг вперед вслед за сестрой, а Солнышко поползла за ними, но все трое ступали так осторожно, как будто боялись, что под их тяжестью дом обрушится со своего насеста. Сироты не могли взять в толк, как это женщина, смертельно боящаяся озера Лакримозе, способна жить в доме, который, кажется, вот-вот рухнет в его бездны.

– Это – радиатор. – Тетя Жозефина вытянула вперед бледный костлявый палец. – Пожалуйста, не вздумайте до него дотрагиваться. Возможно, вам будет у меня очень холодно. Но я никогда не включаю радиатор, боюсь, как бы он не взорвался, так что по вечерам здесь бывает довольно промозгло.

Вайолет и Клаус незаметно переглянулись, а Солнышко поглядела на своих старших. Тетя Жозефина водила их по всему дому, знакомя с новым жилищем, и казалось, ее пугало все, от коврика перед дверью – на нем, как она объяснила, можно было поскользнуться и сломать себе шею – до дивана в гостиной, который, по ее словам, мог сложиться пополам и прихлопнуть сидящего.

– Вот тут телефон, – показала она. – Пользоваться им можно только в случае крайней необходимости – может ударить током.

– Вообще-то я читал довольно много про электричество, – не выдержал Клаус, – уверен, что телефон – вещь совершенно безопасная.

Руки Тети Жозефины взлетели кверху и дотронулись до узла волос на макушке – так будто что-то вдруг прыгнуло ей на голову.

– Нельзя верить всему, что читаешь, – возразила она.

– Я однажды запросто смастерила телефон, – проговорила Вайолет. – Если хотите, я разберу ваш телефон на части и покажу, как он устроен. Может, вам будет тогда спокойнее.

– Не думаю. – Тетя Жозефина нахмурилась.

– Далм! – предложила Солнышко. Возможно, это означало что-то вроде: «Хотите, я укушу телефон, увидите, что он безвредный».

– Далм? – переспросила Тетя Жозефина, наклоняясь, чтобы снять нитку с поблекшего узорчатого ковра. – Что это значит? Я считаю себя знатоком английского языка, но не представляю, что значит слово «далм». Она говорит на каком-то другом языке?

– Боюсь, Солнышко пока не умеет говорить как следует. – Клаус поднял младшую сестру на руки. – Так, большей частью просто детский лепет.

– Грун! – выкрикнула Солнышко, что, возможно, означало: «Я протестую против детского лепета!»